Космоконцепция розенкрейцеров, или Мистическое христианство - [160]

Платон и Иоанн говорили, «Бог есть свет», и если мы пройдем в одну из больших обсерваторий и с помощью лучшего телескопа заглянем в космос, мы увидим, что там нет границы свету. Он везде, символ выраженного света доносит до нас представление о вездесущности и величии Бога, которому мы поклоняемся. Иоанн в первых пяти стихах своего Евангелия говорит: «В начале было Слово» — вот великолепное разрешение проблемы, поскольку, когда мы возвращаемся к началу, мы вступаем в царство истины.

В наше время мы увязли в материи и неспособны непосредственно входить в контакт с истиной, но мысленно возвращаясь к началу всего, мы в мысли своей пребываем с Богом и более способны распознать истину. Платон говорил о времени, когда «царила тьма». Ветхий Завет повествует о тьме, о состоянии первозданной материи, или «архе», которую Бог, Великий Архитектор, исконный Строитель вселенной, облек в форму.

Когда мы думаем о Том, кто в начале выстроил все, мы входим в контакт с Ним, с Богом в «архе», упомянутом в первом предложении в составе пяти стихов, которые мы взяли для медитации. В следующих словах мы встречаем второй фактор — Слово. Термин «Слово» в нашей современной Библии переводится неправильно, поскольку речь идет не только о «Слове», но и о мысли, ведь греческое слово «Логос», использованное в этом стихе, означает и слово, и стоящую за ним логическую мысль. Прежде чем может появиться слово, за ним должна стоять логическая мысль. Прежде чем слово могло войти в существование, должен был быть мыслитель; поэтому Иоанн и использовал слова «в архе» и «Логос». Они выражают то, что мы хотим понять, а именно, что в начале была однородная масса материи, и в этой однородной материи был Бог, и Бог стал «Словом», ритмическим звуком, который расходится во вселенной и оформляет все.

Далее в пяти стихах имеется утверждается, что в Нем был свет. Сначала была тьма; никаких вибраций не посылалось в изначальную материю, должна была быть тьма. Однако первое, что входит в существование, как нам говорят, — это свет, а свет и звук с высшей точки зрения синонимы. Некоторые чувствительные люди всегда слышат звук в сопровождении вспышки света, а вспышку света — всегда в сопровождении звука. Поэтому Иоанн таинственно сообщает, что в начале — в первозданной материи — был Бог, «и Слово было Бог», и «в Нем была жизнь», и «жизнь была свет человеков».

Вот абстрактная истина, в той мере, в какой мы можем ее уловить, относительно всей проблемы сотворения мира. Внутри человеческого тела существует свет, лучащийся до наших дней, свет, который сияет во тьме, свет, скрытый за завесой Изиды, а все вокруг нас — это Духи, обитающие во тьме, пока через окно души не раскроется великолепие вселенной. Тогда мы воспринимаем Бога как свет, все доброе — как свет, а противоположное — как тьму.

Однако свет не однотонный, ведь перед Престолом находятся семь Духов, каждый из которых носитель света определенного Луча. Каждый из нас приходит с одним из Лучей света, каждый лучше отзывается на один из этих Лучей. Таким образом, каждый видит истину по-разному, и, хотя мы все постепенно движемся к одному и тому же источнику, который есть Бог, у нас тем не менее в разное время бывают разные точки зрения. Хотя все мы разнимся между собой, в этих пяти стихах Евангелия от Иоанна заключена истина: все мы дети света. У каждого внутри божественный Дух света; каждый постепенно учится узнавать этот свет и с помощью упражнений выражать больше света.

Мистик, наблюдая свет утренней зари, смотрит на него как на ежедневно входящий в его душу изначальный Творческий Указ: «Да будет свет», а по мере того как свет дня растет и постепенно затухает в небе запада, он видит на великолепном гобелене солнечного заката нечто, не поддающееся описанию человеческим языком, нечто, что можно почувствовать душой. Если мы предоставим этим пяти стихам жить в нас так же, как они живут в мистике, мы тоже узнаем свет, узнаем истину, ибо в мире ничего больше нет.

Мы проложили в жизни разные пути. Одно время мы шагали по жизни под воинственным лучом, пролагали путь активности и страсти, не заботясь о тех, кто страдает, не интересуясь, что стало с другими. В другой жизни мы шли под более светлым лучом цвета Венеры, пролагая путь любви. Позднее путь обретает темно-синий цвет, цвет Луча Сатурна, еще позднее — цвет голубого Луча Юпитера. Так все мы движемся вперед, к более высокому восприятию, которое приходит от желтого Луча Урана, хотя большинство из нас неспособны в настоящее время воспринимать его и должны довольствоваться более грубым желтым цветом Луча Меркурия. Все мы мало-помалу приближаемся к белому свету, который приходит от Солнца и является соединением всех цветов. К нему мы должны стремиться, поскольку свет от любого другого луча вторичен. Все исходит из великого центрального Источника.

«А что же тьма, — спросит кто-нибудь, — она есть зло?» Нет, во вселенной Бога нет ничего злого. Днем мы в свете Солнца воспринимаем великолепие нашей маленькой Земли, которая движется в космосе, и, может, будь только свет, мы ничего не воспринимали бы, кроме самой Земли, оставаясь в неведении, что в мире есть не только Солнце и Луна. Но когда приходит ночь и исчезает сияние дня, когда Солнце больше не освещает небо, мы можем оценить, пусть ограниченно, безграничность вселенной. Мы видим миры, находящиеся в миллионах и миллионах миль отсюда, и Дух окрыляется предельной преданностью, когда мы проникаемся Истиной, что БОГ — ЭТО ВСЕ ВО ВСЕМ.