Космогонические мифы - [77]

Архетипическая идея о том, что создание всех живых существ, особенно человека, не удалось, выжила в греческой философии, в философской системе Эмпедокла. По его словам, первым существом был сферический бог Сфайрос, который удерживается принципом Эроса. Когда преобладает Эрос, мир един, а когда преобладает принцип Нейкос (Нейкос означает «ссора»), мир разваливается. И всегда существуют эти два враждующих принципа, Нейкос и Эрос, один сражающийся за то, чтобы воссоздать первоначальное единство, а другой — чтобы разрушить его. И вот, говорит Эмпедокл, все части тела Бога кружились сами по себе, а затем встретились, как бы случайно, и так в самом начале получились совершенно чудовищные творения. Сначала животные и растения были не полными, это были только отдельные их части. На втором этапе эти части слиплись вместе в самых чудовищных сочетаниях, и только на третьем этапе появились собственно тела. Но только на четвертом этапе эти тела стали красивыми. Сначала появились много голов без шеи, руки гуляли без плеч сами по себе, и глаза бродили в одиночестве без лба (реальная шизофреническая картина мира). Кислые элементы привлекли кислые, а теплые элементы вылились на теплые, и начался страшный хаос, в котором происходили случайные события, пока все не пришло в более-менее приемлемый вид.

Это есть в большей или меньшей степени обзор материала, чтобы дать представление о том, что я подразумеваю под неудачными попытками творения. Как видите, он лишь в небольшой степени относятся к миру космоса, земле, растениям и деревьям, но в основном сосредоточен вокруг сотворения человека. И вот именно здесь так много неудач, как будто сотворение человека была особенно трудной главой в трудах творения Бога, и он должен был сделать несколько попыток, прежде чем примерно достиг того, что он имел в виду. Есть также довольно распространенная точка зрения, что результаты этих неудачных попыток не были уничтожены, но выжили: как животные, или как черномордые кошки и обезьяны, и они стали кем-то вроде демонов, как в эскимосских версиях, или как, например, в греческой мифологии, где титаны и карлики — это демонические силы, которые все еще живут рядом с созданными позже человеческими существами.

Это тоже была неудачная попытка, или, вернее, продолжительная неудачная попытка, потому что это было еще не творение. Иногда эти неудачные человеческие существа очень близки к животным, довольно низшие, они неуклюжи, не могут говорить, ползают на четвереньках, и поэтому не подходят. Иногда они, наоборот, слишком хороши, и Бог пугается и думает, что творение слишком сильно и должно быть немного принижено, потому что иначе было бы слишком большое соперничество за комфорт. Например, греческие титаны начали генеральное наступление на олимпийских богов: знаменитая титаномахия была прекращена Зевсом с его молнией и с тех пор, побежденные и завоеванные, они живут под землей, но все еще являются причиной землетрясений и всевозможных бед. И здесь так же: эта первая неудачная попытка творения оказалась слишком могучей и, следовательно, опасной для божественного порядка, это то, что греки называют Hybris или «гордость», мегаломания.

Мы видим все эти предварительные этапы и в творческом процессе индивидуации. Гигантские формы и титаны будет соответствовать сильным аффектам и волнению, а иногда и приподнятому настроению, которое приходит, когда сознание прогрессирует или формируется что-то творческое. Мы часто испытываем, что когда у нас есть хорошая идея, творческий план, то мы эмоционально слишком заполнены ими и увлечены потрясающим энтузиазмом, который заставляет переоценить этот план. Обычно также, человек переоценивает себя, завышает самооценку, а затем, когда приходится приступить к трудоемким усилиям по реализации собственных творческих порывов, результат выглядит довольно бедно по сравнению с первоначальным внутренним представлением. Таким образом, можно сказать, что каждое творение — это оскудение и неудача по сравнению с блеском и очарованием первого представления о нем. Если вы поговорите с художниками, они очень редко бывают довольны своими творениями; в лучшем случае, они говорят, что теперь они могут отложить кисть или карандаш и думают, что то, что они создали, более или менее нормально, но это максимум удовлетворения, которое они обычно получают. Всегда есть такой род продолжительной печали, потому что по сравнению с внутренним видением реализация всегда второсортна и не столь хороша. Даже если вы попытаться на очень маленьком и скромном уровне нарисовать, например, то, что вы видели во сне, посмотрите, какой скудный результат у вас на бумаге, по сравнению с тем, что вы видели внутри себя.

Люди в дотворческой стадии, таким образом, часто завышают себя, они отождествляют себя со своим внутренним представлением и полны его блеском и красотой и его огромной энергией. Но обычно, когда работа закончена, вместо того, чтобы чувствовать себя счастливыми, они чувствуют себя немного опустошенными и печальными. Женщины очень часто плачут после родов, как если бы они были недовольны ребенком, которого они родили. То же самое относится и к духовному рождению. Человек кричит от смеси истощения и опустошения. Это также связано с огромным количеством энергии, которой наполняет человека творческий импульс. Это также одна из причин, почему некоторые никогда не опускаются до того, чтобы сделать что-то творческое, особенно мужчины типа puer aeternus и женщины типа puella aeterna. Они никогда не снизойдут до того, чтобы сделать что-то творческое, потому что смутно чувствуют, или интуитивно предвидят, что если они создадут то, что у них в мыслях, это будет намного хуже, чем то, что они представляют себе внутренне. Они не хотят пройти через этот процесс творческой дефляции, но предпочитают оставаться всю жизнь будущими художниками, или будущими гениями очень большого масштаба, а не создателями скромных творений значительно меньших масштабов. О таких людях биограф мог бы сказать: «До сорока лет у него не было никаких признаков гениальности — как, впрочем, и позже».