Космический вальс - [23]

Аллея привела к небольшому озеру, и мы сели на скамейку у самой воды. На темной глади озера курился легкий туман, приятно веяло прохладой. Несколько лодок маячило неподалеку; весла, как кургузые крылья большой птицы, взмахивали и гулко шлепали по воде.

Ина попросила рассказать о моей семье. В нескольких словах я описал ей наше житье-бытье, даже упомянул о Матти. Лишь тяжело было воскрешать картину гибели сына… Внимательно выслушав меня, Ина вздохнула.

– Я наивно полагала, – сказала она, – что в совершенном обществе человек не будет знать душевных потрясений. Я думала, потрясения – это наш удел… – Помолчав, Ина добавила: – А я бы, наверное, не смогла такое перенести…

Ина вдруг сказала, что пора возвращаться, и мы встали. По аллее шли молча, каждый думал о своем.

– Знаете что, – остановилась Ина, – хотите мороженое?

Я ответил «хочу», и мы свернули к киоску. Скучающая продавщица быстро взвесила две порции в бумажных стаканчиках. Опять шли молча. Я сосредоточенно поддевал крохотной деревянной лопаточкой душистую пенообразную массу и старался определить вкус – то апельсины почудятся, то яблоки, то пахнёт лимоном, а то явственно пробьется малина… Хорошее мороженое. Но конечно же, оно интересовало меня постольку-поскольку…

– Не так я хотела провести вечер, – сказала Ина. – В городе столько интересного, а я завела в тихий, скучный парк…

– Что вы! Что может быть лучше и интереснее человеческого общения! Мне было хорошо. Спасибо! Если бы вы знали, как я вам благодарен!

– Не надо благодарностей, ладно? – ласково попросила она. – И вообще… давайте еще немного по­молчим.

Я почувствовал, что настроение мгновенно изменилось. Молчание теперь не означало отчужденности. Просто слова были не нужны.

Едва открыли калитку – в саду метнулась тень.

Ина подалась вперед и заслонила меня собой.

– Это я, – послышался знакомый мальчишеский голос.

– А, Тор, – успокоилась Ина. – Что здесь делаешь, да так поздно?

Тор вышел из-за деревьев и пристально посмотрел на меня.

– Я ждал, – глухо сказал он.

– Кого?

– Мне нужно поговорить… с ним, – он кивнул в мою сторону.

Ина удивилась. Я попросил ее оставить нас с Тором вдвоем. Мы сели на скамеечку в глубокой тени. – Ну, выкладывай, что у тебя, – начал я первый.

– Вы космонавт? – прямо спросил Тор.

– Да, космонавт. Но об этом никто не должен знать.

– Ваш портрет во всех газетах.

– Я ходил по городу – не узнали.

– Потому что переоделись… Извините меня, – Тор опустил голову. – Это я взял вашу штуковину… Я ничего с ней не сделал…

Тор протянул мне микрофон, и я, не долго думая, нажал рычажок.

– «Коммунар», слышишь меня, «Коммунар – по-русски заговорил я. – Я «Заря–один»!

– Слышу! – последовал ответ. – Куда пропал, «Заря–один»?

– Потерялся микрофон. Но теперь, благодаря одному парню, нашелся!

Последние две фразы я произнес на новом языке, многозначительно глядя на Тора. Меня поняли и одобрительно ответили. Значит, ребята тоже времени зря не теряли. Я поинтересовался новостями и ска­зал, что мы скоро встретимся.

Паренек смотрел на меня огромными глазами. Он даже не подозревал, что за «штуковину» унес в тот вечер.

– А ты хочешь стать космонавтом? – спросил я у Тора.

– Не знаю…

– А мой сын твердо знал и добился своего… Кем же ты хочешь быть?

– Не знаю…

– Совсем плохие дела. Я думал, ты настоящий парень. Целеустремленный, боевой, знаешь, кем станешь в жизни. Ну ничего. Это дело поправимое. Только одно запомни: без знаний, глубоких, настоящих, ничего не выйдет. Как друг советую: займись серьезно учебой. И еще об одном попрошу. Когда мы будем улетать, пожалуйста, приди попрощаться. Договорились?

Тор неуверенно кивнул.

– Я на тебя надеюсь. И, пожалуйста, никому не рассказывай, что я космонавт, да еще с другой планеты.

Я пожал Тору руку, и уходя, почувствовал, что он здесь, схоронившись в темноте, неотрывно провожает меня взглядом.

Так закончился этот памятный день. Впоследствии я вспоминал о нем, пожалуй, чаще всего. Помню, как вернувшись в дом, я лег раньше обычного забравшись под одеяло, поспешил закрыть глаза, чтобы ничто не мешало размышлять, анализировать…

Что же вызвало во мне это сильное чувство, откуда взялась эта смутная полурадость-полутревога? Пожалуй, все оттого, что завтра я должен был покинуть этот дом, в который попал совершенно случайно и который, можно сказать, стал родным. Завтра я расстанусь с Иной навсегда…

Ина!.. Ну конечно, все дело в ней – моей первой учительнице на планете Иона. Так вот почему я ничего не видел и видел все – я смотрел на Ину! Вот куда шли подсознательные нити моих наблюдений и дум! Эта женщина, как в фокусе, объединила все мои разрозненные впечатления – и то, что я узнал, и то, что предстояло узнать.

Ина!.. Она не только была ясна социально сама, но и проясняла, типизировала социальность остальных – их полезность, бесполезность и даже вредность. Конечно же, благодаря Ине, я теперь глубже понимал существо здешней жизни, все ее сложности.

Жаль, не у всех граждан нового строя высокая сознательность. Это печально. Я листал газеты, журналы – видел много критических статей. Авторы бьют тревогу, справедливо беспокоятся. Социальная незрелость, невежество, собственнические инстинкты, уходящие корнями в прошлое, мешают бурному созидательному течению, как пороги на иной реке. Но известно, никакие пороги не в силах помешать стремительному потоку, никакие заслоны не остановят прогресс. Не остановят именно потому, что движут его такие люди, как Локо Грае, Сег, Ина…