Космический шулер - [10]

— услышал он ехидный ответ.

O'Лири быстро отвел глаза. Не из скромности, конечно, скорее наоборот. Вид голой девушки с поднятой ногой, пробующей воду в лохани, был до изумления приятен. Несмотря на спутанные волосы и обгрызанные ногти, у Свайнхильды было тело принцессы… принцессы Адоранны, если уж на то пошло. Лафайет быстро вытерся и улегся в постель, натянув одеяло до подбородка.

Свайнхильда мурлыкала какую-то песенку, весело плеща водой.

—Поторопись, — сказал Лафайет хриплым голосом. — Вдруг сюда зайдет Боров?

—Ему придется подождать, только и всего, — резонно заметила Свайнхильда. — Правда, не помню, чтоб этот дундук хоть раз в жизни мылся ниже подбородка.

—Но ведь он — твой муж!

—Называй, как хочешь. Сам знаешь, как живем. Этот гад сказал, что не хочет записываться, потому что нас обложат налогами, обдерут как липку, да еще под статью подведут. Врет он все. По-моему…

—Ты еще не готова? — взвизгнул O'Лири, зажмурившись и с трудом удерживаясь от искушения подсмотреть.

—Мм-мм… почти. Вот только…

—Прошу тебя, поторопись. Мне надо как следует выспаться, ведь завтра идти пешком целых двадцать миль!

—Где полотенце?

—На спинке-кровати.

Он услышал ровное дыхание, шуршание простыни по обнаженному телу, шлепанье босых ног…

—Подвинься, — прошептал нежный голос. Лафайет подскочил и сел в постели.

—Великий боже, Свайнхильда, ты не можешь здесь спать!

—Это почему я не могу спать в собственной кровати? — возмущенно спросила она. — Может, ты хочешь отправить меня в козлиное стойло?

—Нет… что ты, но…

—Послушай, Лэйф, либо мы делимся поровну, либо катись отсюда, и плевать я хотела на твое серебро.

Теплое тело скользнуло в постель, перегнулось через него, задувая свечу…

—Дело не в этом, — слабым голосом ответил Лафайет. — Дело в том…

—Да?

—Э-э-э. — я не помню, в чем дело. Но твой муж храпит внизу, а из комнаты нет второго выхода.

—Кстати, насчет храпа, — неожиданно сказала Свайнхильда.

— Что-то больно тихо стало на кухне.

От удара дверь распахнулась настежь, с потолка посыпалась штукатурка. При свете высоко поднятой керосиновой лампы Лафайет увидел разъяренное лицо Борова, отнюдь не ставшее менее свирепым от синяка под глазом и шишки размером с утиное яйцо на голове.

—Ага! — заорал он. — Под кровлей моего дома, Иезабель!

—Твоего дома! — проорала в ответ Свайнхильда, не оставаясь в долгу, в то время как Лафайет глубже вжался в стену, надеясь, что о нем забудут. — Папаша мне его завещал, а я тебя подобрала по доброте душевной. Помню, как ты шлялся по улицам в поисках обезьяны, которая утащила твою шарманку. Или тогда ты тоже наврал?

—Как только я увидел эту разодетую образину, сразу понял, что у тебя с ним шашни! — не сдавался Воров, тыкая пальцем размером с сардельку в сторону Лафайета.

Он повесил лампу на крючок у двери, закатал рукава рубашки, обнажая бицепсы толщиной с коровью ляжку, и, вытянув руки вперед, прыгнул на кровать. Лафайет отчаянным усилием оттолкнулся ногой и свалился на пол, запутавшись в одеяле. Соответственно, Боров со всего размаха угодил головой в стену, после чего рухнул как подкошенный.

—Ну и ударчик у тебя, Лэйф, — раздался откуда— то сверху восхищенный голос Свайнхйльды. — Так ему и надо, бульдогу проклятому, получил по заслугам.

Лафайет, окончательно запутавшийся в бескрайних просторах одеяла, боролся до конца и одержал верх, вылезая из-под кровати на глазах изумленной Свайнхйльды.

—Какой ты забавный, — сказала она. — Сначала вырубил Борова одним ударом, а потом зачем-то забрался под кровать.

—Я искал контактные линзы, — сообщил Лафайет. — Но в них отпала надобность, потому что я раздумал составлять завещание. Лучше я переночую в чистом поле. — Он начал лихорадочно одеваться.

—Наверное, ты прав, — вздохнула Свайнхильда, откидывая прядь прекраснейших белокурых волос на голое плечо. — Когда Боров проснется, настроение у него будет не из лучших. — Она надела рубашку и принялась натягивать на себя платье.

—Не беспокойся, я знаю дорогу, — торопливо сказал Лафайет. — Можешь не провожать.

—Провожать? Ты что, шутишь? Как я могу здесь остаться после того, что произошло? Давай-ка уберемся подобру-поздорову, пока Боров не пришел в себя, а то опять придется тебе драться, уж больно он страшен в гневе.

—Э-э-э… может, тебе действительно лучше несколько дней погостить у мамы? А когда Боров остынет, ты объяснишь ему, что он ошибся и напрасно подумал…

—Ошибся? — Свайнхильда изумленно на него посмотрела. — В чем? Ну да ладно, можешь не отвечать. Ты какой-то странный, Лэйф, но кажется, не хотел меня обидеть. Не то, что Боров, горилла проклятая!

Лафайету показалось, что он увидел слезинку, блеснувшую в голубом глазу девушки, но она быстро отвернулась и стала застегивать платье на пуговицы, а затем открыла дверцы стенного шкафа и достала тяжелый плащ.

—Соберу еды в дорогу, и сразу пойдем, — сказала она, выскальзывая из комнаты в темный коридор.

Лафайет покорно пошел следом, прихватив керосиновую лампу. На кухне он стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока Свайнхильда упаковывала в корзину грубый хлеб, связку черных колбасок, яблоки, желтый сыр, а также кухонный нож и бутылку с жидкостью сомнительного пурпурного цвета.