Космический шериф и др. - [3]

Прибывшие в Самару гости были юмористами и сатириками – участниками Всегалактического симпозиума смеходелов. В просторный редакционный конференц-зал шли, бежали, летели, прыгали и ползли ведущие мастера весёлого цеха вселенной, гроссмейстеры фраз, большие умельцы улыбок, асы каламбуров, виртуозы пародий, эрудиты с неиссякаемыми запасами анекдотов, чему яро завидовали все тамада на сотни парсеков вокруг.

Их встретили хлебом-солью, пирогами универсальные роботы. Они приветливо восклицали: «Добро пожаловать!», «Здоровеньки булы!», «Селям алейкум!», «Сто лят!» и так далее, и тому подобное. Люди отсутствовали по весьма уважительной причине: ещё на первой подобной встрече в прошлом, двадцать первом веке немалая часть землян едва не умерла со смеху. Их жизни чудом отстояли усердные реаниматоры.

Вот почему с той поры смеходелов смертельно боялись и избегали всяческих контактов с ними, ведь даже роботы не выдерживали неистового натиска смеховых лавин, шквалов улыбок и цунами хохота, быстро выходили из строя, хотя имели специальную антисмеховую броню и мощные улыбкоглушители. Впрочем, даже с такой защитой они недолго выдерживали чудовищные нагрузки: во время симпозиума их приходилось менять по несколько раз в сутки.

Вот и сейчас дежурный робот задымился под мегадецибелами смеха фантастической интенсивности и попросил себе замену.

А внимание большей части юмористов приковал остроумный Хан-Ыгас, обитатель далёкой планеты Свинопля созвездия Бармалея. Он походил на осьминога, кожа его узорчато светилась и выделяла различные запахи, дополняя и иллюстрируя слова балагура. Хан-Ыгас поведал коллегам классическую байку о муже, который неожиданно вернулся из командировки по планетам туманности Андромеды…

Свиноплянин столь уморительно преподнёс свою версию престарелого анекдота, что от хохота слушателей завибрировали и дали трещины бронированные стены конференц-зала.

Успеху Хан-Ыгаса страшно позавидовал шваброобразный Брыусь, который, как он сам это уверял, был дико знаменит в качестве юмориста на Альдебаране. Он предложил свиноплянину рассмешить представителя механической расы, скромно примостившегося в углу зала. Подзадорил: мол, кишка тонка, вряд ли тебе сие под силу.

Хан-Ыгас самоуверенно заявил, что сделать это для него легче, чем лысому причесаться. Немедленно приосанился, подобрал свои щупальцы и швырнул охапку первосортных анекдотов, приправив их огнедышащим перцем каламбуров, в металлического собрата по разуму (или – сестру, что тоже было возможно). Тот имел цилиндрическую форму и гофрированный хобот. Лавина остроумия не вызвала у него и тени улыбки. Тогда юморист принялся неутомимо орудовать пиками острот и поливать слушателя сарказмом немыслимой едкости, от которого вспучивало пол. Ноль эмоций.

Свиноплянин перевёл дух и обрушил водопад уморительнейших шуток тончайшей выделки, полыхая пурпуром усердия и выделяя клубы смехотворных ароматов… Но и эти неимоверные усилия пропали втуне: объект его развесёлых атак даже и хоботом не повёл.

Юморист заволновался, отчаянно замигал всем телом и решился прибегнуть к крайнему средству – воспользоваться анекдотом сверхъестественной бронебойкости: его он пускал в ход по просьбе врачей для реанимации трупов.

На сей раз Хан-Ыгас превзошёл самого себя, всё предыдущее действо выглядело детскими потугами, лишь попыткой обозначить остроумие. Надо было видеть, сколь артистически он вёл повествование, с какой выразительнейшей пантомимой и ироническими ужимками, светясь и попахивая в нужных местах. Это был магический фейерверк улыбчивых слов, смехоносного излучения и шутливых ароматов! Но – увы! – и они не принесли желаемого результата.

– Ничего не понимаю, – изумился свиноплянин, тем самым признавая своё поражение. – Если он хоть немного слышит, видит и обоняет, то сейчас должен быть в смертельном шоке от смеха.

– С какой стати ему впадать в шок? – ехидно улыбнулся коварный Брыусь. – Это же простой пылесос-полуавтомат, оставленный тут землянами. Я по ошибке принял его за нашего коллегу. Простите меня. Уверяю вас, по ошибке, никакого нехорошего умысла у меня не было…

Он попытался было объяснить Хан-Ыгасу сколь забавным получился розыгрыш, но тот его, почему-то, не понял. Свиноплянин с содроганием осознал, что усиленно реверансировал и блистал остроумием перед неодушевлённым предметом. Взревел, как астрозавр:

– Ну, алдьдебаранец, погоди! – И ринулся вдогонку за улепётывающим Брыусем.

Смеходелы с добрыми улыбками наблюдали за поимкой оскорбителя и последовавшей затем рьяной потасовкой в пару раундов, которые с явным преимуществом выиграл свиноплянин, чьи увесистые оплеухи легко пробивали защиту соперника.

Маститые мэтры юмора и сатиры не сразу заметили ещё одного своего собрата, скромно вошедшего в зал. Зашушукались:

– А этот откуда здесь? Нескладный какой-то!

– Фи, у него всего-навсего пять чувств!

– И только четыре убогих конечности, а голова лишь одна!

– Какая нежная кожа – укуса комара боится, а вот моей даже удары метеоритов нипочём!

– В его головном мозгу менее двадцати миллиардов нейронов, какой мизер! Да разумен ли он, в конце концов?