Космический шериф и др. - [14]

– Нет, Александр, не можешь, – мотнул он головой, да столь яростно, что шляпа слетела наземь. – У меня неприятности по службе. Видишь ли, никак не найду себе тему для научной работы. А ведь уже давно пора остепениться.

– И какие же тему оккупировали твои коллеги? – поинтересовался я.

– Кукуевич выводит тонкорунных оппоссумов. Зверьки они неприхотливые, сами себя кормят. Раз в год их ловят и стригут. Словом, никаких тебе расходов – чистый доход.

– Ну и каково качество руна опоссумов?

– Отвратительное, – признал Миша, – волосинки словно железные спиральки, ножницы тупятся после первой ж стрижки. Точить устали.

– А почему бы твоему Кукуевичу не вывести мериносов из дикобразов? – усмехнулся я. – Представляешь, какие бы получались из них дублёнки колючками внутрь?!

– Этим уже занимаются Саксаульчик и Самсаменко, – уныло сообщил мой приятель. – И так везде, куда не сунешься – все темы заняты, над всем уже кто-то работает.

– Значит, застолбили и дикобразов-мериносов? А что ещё у вас разрабатывают?

– Чухлидзе занимается куриным животноводством.

– Чем-чем?

– Ну, выводит молочных кур. Уже раздаивать хохлаток начал.

– А можно попробовать это… гм-м, птичье молоко?

– Оно тебе не понравится, – скривился Миша. – Однажды он мне выделил граммов двадцать, на глоток один, так меня потом рвать начало. Сейчас вот вспомнил – так опять тошнота к горлу подступил. Тьфу ты!.. Так вот, вкус куриного молока преотвратный, но и, во-вторых, его стадо даёт меньше стакана молока. Посторонним не хватает – всё идёт на научные нужды.

– Всего лишь один стакан от стаи кур? Да любая коза-замухрыжка даст больше, а о коровах уже и речи нет!

– Сравнил, – обиделся Балабайкин, – то коза, а это – куры. Две большие разницы… Только вот почему-то они нестись перестали. А жаль, раньше мы их яйца в дело пускали, так сказать, подкармливались ими.

– Эврика! – вскричал я. – Нашёл тебе тему для научной работы.

– Какую же, говори скорее, ну! – заторопил меня Асли.

– Яичницу любишь?

– Ещё бы! Всегда раньше её готовили, когда яйца были.

– Вот и ладушки! Займись разведением яйценосных коров и будешь обеспечен исходным материалом для яичницы в любом количестве. Бурёнушки – это тебе не курица, за один присест снесёт не одну сотню яиц. Представляешь, сколько яичницы можно будет приготовить только из кладки одной коровы-несушки? Ежедневно весь ваш институт будет обжираться яичницей.

– Ух ты, и как только я сам до такого не додумался! Спасибо за идею, Александр!..

В глазах Миши заструилось восхищение и он с чувством пожал мне руку. Я понял, что коровьи яйца скоро станут реальностью.

Озверение

Копыта на своих ногах Иван Архарцев обнаружил вечером, когда зверски усталый вернулся с работы. Обычно его ноги страшно ныли, оттоптанные в страшной давке в автобусах и троллейбусах, сегодня же ничего, словно бы он, как скоробогач, ехал в персональной импортной тачке, а не в нашем самом общественном транспорте в мире. Удивился до такой степени, что даже снял носки, поглядеть на ноги, и вдруг вместо них узрел огромные костяные копыта…

Обалдело ахнул, оторопел. Жена из кухни прибежала на крик, бросив недожаренные макароны. Долго не могла поверить своим глазам, качала головой. Потом почему-то шепотом спросила:

– Ваня, ходить можешь?

Архарцев натужно поднялся, процокал по комнате вдоль и поперек. У жены от сердца отлегло:

– Да ты ходишь лучше прежнего, скачешь молодым козликом. Ничего страшного, жить можно, ещё и не такое бывает.

Пришлось Архарцеву смириться с копытами.

Конечно, было немного стыдно, никому о них не говорил, а в остальном всё оставалось по-прежнему. Впрочем, появилось даже немалое преимущество перед обычными людьми: теперь он смело лез в любой автобус, не опасаясь толчеи и отдавленных ног. Его копытам было хоть бы хны, а вот окружающим приходилось несладко – вокруг белугами ревели от боли, когда Архарцев прорывался в салон, как могучий ледокол через льды. Но это были чужие ноги, чужие проблемы, а у него хватало и своих.

Доселе тринадцать лет Архарцев жил в коммуналке, на работе много лет обещали дать квартиру, но всё тянули. Приходилось всячески угождать начальству. Архарцев трепетал, попадая под тяжелый взгляд директора. Ретиво хватался за порученное дело, изображал пламенное горение на работе. Ради квартиры и не на такое пойдешь! А вот недавно вдобавок ко всему прочему заговорили о сокращении штатов. Чуть что – окажешься на улице. Архарцев терзался, как расположить к себе начальника? Подсунуть взятку, так у него и рубля лишнего нет: едва дотягивает до зарплаты, а в магазинах такие цены, что и мультимиллионеры нервно вздрагивают…

А тут еще директор Ханмамаев вызвал Архарцева на ковер и принялся распекать за опоздание на работу, попутно потребовал проявлять больше инициативы в работе. Архарцев пылко заверил, что с сегодняшнего дня кардинально перестроит свою работу и станет предельно инициативным.

В пылу преданности Архарцев рьяно бил себя кулаком в грудь. В какой-то миг его даже потянуло опуститься на четвереньки и завилять несуществующим хвостом в знак самой глубокой преданности и послушания обожаемому директору. Тут он с ужасом ощутил шевеление чего-то под пиджаком на том самом месте, где хребет плавно переходил в седалище. Неестественно выпрямился. Ханмамаев подозрительно оглядел его и царственным мановением длани отпустил.