Космический госпиталь - 1972 - [102]

О’Мара слушал его молча, хотя несколько раз открывал рот, как бы желая перебить Конвея, но каждый раз упрямо поджимал губы. Когда же Конвей дошел до сломанного транслятора, О’Мара жестом заставил его замолчать и резко ударил по кнопке вызова.

— Соедините меня со Скемптоном из Технического управления, — рявкнул он. — Скемптон, наш беглец находится в секторе ФРОБ детского отделения. Но возникло одно осложнение. Боюсь, что он лишился транслятора… — После паузы О’Мара продолжал: — Я также не представляю, как вам удастся успокоить его, если вы не можете с ним объясниться, но продолжайте делать все, что в ваших силах, а я попробую поговорить со связистами.

Он отключился, затем снова нажал на кнопку и сказал:

— Колинсона пожалуйста… Это я. Попрошу вас связаться с группой, исследовавшей планету СРТТ. Пусть они подготовят текст на языке СРТТ. Сейчас я дам вам содержание текста, и вы его им продиктуете. Вы не представляете, до чего нам нужно это послание. И я скажу вам, почему…

СРТТ живут очень долго, объяснял О’Мара, и воспроизводятся без участия особей другого пола. Дети родятся у них очень редко, роды крайне мучительны, и потому между родителем и ребенком не только существуют крепкие родственные узы, но и, что крайне важно в этом случае, дети во всем слушаются родителей. Кроме того, считается что, несмотря на все изменения внешнего облика, эти существа всегда сохраняют в неприкосновенности органы речи и слуха, позволяющие им поддерживать связь с близкими. Если кто-либо из взрослых СРТТ сделает выговор малышу, который плохо ведет себя, если этот текст будет передан в Госпиталь и потом через динамики — беглецу, врожденное послушание старшим поможет успокоить малыша.

— Вот так мы и справимся с этим маленьким кризисом. Думаю, что через несколько часов мы сможем успокоить малыша, — сказал О’Мара, включив интерком. Но, заметив, какое у Конвея лицо, он тихо спросил:

— Что нибудь еще?

— Доктор Приликла эмпат, и он уловил эмоции СРТТ. Вы понимаете, что психологическое состояние беглеца оставляет желать лучшего. Все у него перемешалось: и печаль по умирающему родителю, и испуг, пережитый им у шестого шлюза, когда все на него набросились, и трепка, которую он получил в палате ФРОБов. СРТТ еще молод, неопытен, ну… — Конвей облизал пересохшие губы. — Кому-нибудь пришло в голову подумать над тем, когда СРТТ в последний раз ел?

О’Мара сразу понял, как это важно. Он тут же нажал на кнопку связи и схватил микрофон.

— Скемптона мне, срочно!.. Скемптон?.. Мне не хотелось бы разыгрывать мелодраму, но будьте любезны включить глушитель вашего аппарата. Возникло еще одно осложнение…

Выйдя от О’Мары, Конвей не знал, что делать — взглянуть ли на умирающего СРТТ или поспешить обратно, в свое отделение. Приликла уловил в мозгу беглеца острый голод, смешанный со страхом и растерянностью, и Конвей а потом О’Мара и Скемптон поняли, какую опасность для окружающих представляет теперь СРТТ. Дети любых разумных существ эгоистичны, жестоки, неразумны. Этот же ребенок, движимый чувством голода, может напасть на разумное существо. Он сейчас не соображает, что делает, но от этого его жертвам будет не легче.

Если бы только подопечные Конвея не были столь малы, беззащитны и… вкусны.

С другой стороны, Конвей надеялся, что при виде старшего СРТТ он поймет, как обуздать детеныша.

Конвей начал осторожно пробираться к баку, стараясь не толкнуть доктора-землянина, стоявшего на его дороге, но тут доктор обернулся и спросил раздраженно:

— Куда вы лезете, черт возьми?.. А, привет, Конвей. Собираетесь внести еще одно дикое предложение?

Оказалось, что это Маннон, у которого Конвей когда-то был под началом. Теперь Маннон стал старшим терапевтом и метил на Диагноста. Когда Конвей впервые попал в Госпиталь, Маннон его пригрел, так как, по его словам, всегда жалел заблудившихся щенят, котят и практикантов. Доктору Маннону разрешили держать в голове одновременно три мнемограммы — тралтановского эксперта по микрохирургии и двух хирургов для ЛСВО и МСВК, специалистов по операциям при низком давлении. Так что большую часть дня он вел себя как человек. Он посмотрел на Приликлу, который огибал толпу.

Конвей начал было объяснять, что представляет собой его новый ассистент, но Маннон громко сказал:

— Достаточно, приятель. А то ты похож на нотариуса, читающего завещание. Легкость передвижения и эмпатические способности — большое подспорье в вашей работе. Но ты всегда подбираешь себе друзей странного вида — то летающие шары, то насекомые, то динозавры и так далее. Ты должен признать, что все они — странный народ. За одним исключением: вполне разделяю твое восхищение медсестрой на двадцать третьем уровне.

— Скажите, вам удалось достичь успехов в лечении взрослого СРТТ? — спросил Конвей, нарочно возвращаясь к главному предмету разговора. Маннон — лучший человек в мире, но у него есть гадкая привычка пичкать собеседника своими шуточками до тех пор, пока они не полезут у него из ушей и из ноздрей.

— Никаких успехов, — признался Маннон. — И когда я сказал о диких предложениях, я не шутил. Все мы питаемся здесь догадками. Обычные методы диагностики никуда не годятся. Ты только погляди на него!