Космический Апокалипсис - [2]

— Да, вы были правы, — сказала она. — Что бы там ни было, оно большое и прекрасно сохранилось.

— У вас есть какие-нибудь предположения, Паскаль?

— А это уж скорее по вашей части, верно? Я тут только комментировать имею право, — Паскаль Дюбуа была молодой журналисткой из Кювье. Она курировала раскопки с самого начала, но иногда не брезговала и черновой работой копача, легко овладевая тонкостями работы археологов. — Мрачное зрелище — эти скелеты. Хоть это инопланетяне, все равно за них больно.

В одной из стен шахты, там, где начинались ступени, ведущие еще ниже, были вскрыты два захоронения, выложенные каменными плитами. Хотя захоронениям было как минимум девятьсот тысяч лет, могилы хорошо сохранились, расположение костей все еще грубо соответствовало анатомическому строению скелетов. Это были типичные скелеты амарантян. Неискушенный в археологии наблюдатель принял бы их за человеческие, так как эти существа тоже имели четыре конечности, две из которых служили для передвижения, рост тоже примерно соответствовал росту человека. Сходство наблюдалось и в других частях скелета. Объем черепа был примерно таким же, органы чувств, дыхания и общения расположены были сходно. Но черепа обоих амарантян были вытянуты и походили на птичьи — четкий черепной гребень тянулся вплоть до клювообразной верхней челюсти. На костях там и тут все еще висели лохмотья коричневой ткани, которая, казалось, предназначалась для удержания тел умерших в позах, говорящих об агонии. Это не были окаменелости в полном смысле этого слова: минерализация костей отсутствовала. Сами могилы пусты, если не считать костей и нескольких предметов, с которыми хоронили мертвецов.

— Возможно, — сказал Силвест, наклоняясь и трогая пальцем один из черепов, — они хотели вызвать у нас именно эти чувства.

— Нет, — ответила Паскаль. — Просто ткань высохла и кости изменили свое положение.

— А может быть, они в таком виде были с самого начала?

Пальпируя череп сквозь ткань перчатки, передававшую ощущения кончикам пальцев, он вдруг вспомнил высокий желтый зал в Чазм-Сити с акварелями на стенах, изображавшими метановые ледники. Ливрейные роботы ходили меж гостей, предлагая сладости и ликеры, драпри из ярко окрашенных шелков свисали со сводчатого дворцового потолка. В воздухе, согласно последней моде, светились и колыхались изображения серафимов, херувимов, колибри и фей. Он вспомнил даже гостей, в основном связанных с семьей — людей, которых он либо не знал, либо не одобрял, поскольку его друзей в публике было очень мало. Отец, как обычно, сильно опоздал. Вечер уже катился под уклон, когда Кэлвин наконец-то соизволил появиться. Впрочем, это никого не удивило: то было время осуществления самого последнего и самого великого проекта Кэлвина, так что сам процесс его осуществления уже был как бы медленной смертью его творца. Не говоря уж о последующем самоубийстве, произошедшем в разгар работ.

Силвест отлично помнил, как отец вручил ему коробку с инкрустацией в виде сплетающихся рибонуклеиновых спиралей.

— Открой, — велел Кэлвин.

Он помнил, как взял коробку, как ощутил ее непредвиденную легкость. Снял крышку и увидел гнездо, выложенное легкими прядями упаковочного материала. В нем лежал отполированный коричневый купол, по цвету ничем не отличавшийся от коробки. Это была верхняя часть черепа, видимо, человеческого. Нижняя челюсть отсутствовала.

Вспомнил он и тишину, сразу воцарившуюся в зале.

— И это все? — воскликнул Силвест достаточно громко, чтобы его услышали во всех углах зала. — Старые костяшки? Ну, спасибо, папочка. Я сражен!

— Что ж, вполне понятное чувство, — ответил Кэлвин.

Беда была в том, как сейчас же понял Силвест, что Кэлвин говорил совершенно серьезно. Череп был бесценен. Ему было двести тысяч лет. Женщина из Атапуэрки — Испания, как он вскоре узнал. Время ее погребения определялось весьма точно самим характером захоронения, но ученые, которые его раскопали, уточнили первоначальные оценки, использовав самые последние методики датировки: анализ калия и аргона в стенах пещеры, где была похоронена испанка, полураспад урана в натеках травертина, датирование треков частиц в вулканическом стекле, термолюминесцентный анализ кремния. Это были те же самые методики, которые в несколько улучшенном виде и сейчас применяются при раскопках на Ресургеме. Пока еще физика не создала новых, более надежных методов датировки. Конечно, все это Силвест должен был тогда мгновенно понять и оценить, что перед ним самые древние человеческие останки на Йеллоустоне, доставленные с Земли в систему Эпсилона Эридана несколько сот лет назад. Находка пропала во время мятежей в колонии, и то, что Кэлвин снова ее отыскал, само по себе было маленьким чудом.

Силвест устыдился не столько собственной неблагодарности, сколько того, что он перед всеми обнаружил свое невежество, которое так легко было скрыть. Это была слабость, и он поклялся, что она никогда больше не повторится. Много лет назад он привез этот череп сюда на Ресургем, чтобы тот всегда служил ему напоминанием об этой клятве.

Он не мог позволить себе второй раз испытать подобный позор.