Космические скитальцы - [2]

— Извращенность — это такая вещь… я не очень-то умен и мне трудно объяснить… словом, одному это кажется извращением, а для другого это нормально…

— Ну-ну, не стесняйся, продолжай, изложи мне содержание какого-нибудь извращения, содеянного тобой.

Крюгер поднял глаза к потолку, еще раз облизал губы и произнес:

— Ну, например, одну из женщин я подвесил за ноги к потолку и мастурбировал на ее глазах.

— А другую женщину? Что ты сделал с другой женщиной, Хью Крюгер?

— Я заставлял ее нюхать толченый чеснок до тех пор, пока ее не вырвало. А в другой раз, — воодушевляясь продолжал Крюгер, — мне пришло в голову, что было бы неплохо вымазать женщину жидким медом и обвалять в гречневой муке, а потом не разрешать мыться в течение трех дней… Но самое большое наслаждение — резать их плоть, господин начальник БТУ. Из них вытекает столько крови…

Слушая Крюгера, Лупино доел яблоко, оглядел со всех сторон огрызок и бросил его заключенному.

— Мне приходилось слышать от надзирателей, что ты очень сильный человек, это правда? — спросил он.

— Даже не знаю, как ответить вам, — сказал Крюгер после продолжительной паузы.

Лупино открыл ящик стола, пошарил в нем и достал кусок толстого многожильного провода.

— Возьми и продемонстрируй свою силу, — сказал он и бросил провод Крюгеру.

Крюгер повертел провод в руках, попробовал намотать его концы на ладони, но провод оказался короток. Пришлось от каждой ладони использовать только по два пальца. На несколько секунд Крюгер страшно напрягся, отчего побагровел и задрожал всем телом. Через несколько секунд провод лопнул. Крюгер, подойдя к столу, аккуратно положил обрывки и стал массировать затекшие пальцы.

— Брависсимо, Крюгер, — сказал Лупино и смахнул обрывки обратно в ящик, — ты действительно сильный человек. Мне казалось, что разгружать мусоровозы с Земли не самое приятное занятие. С завтрашнего дня ты будешь трудиться в должности надзирателя.

— Премного благодарен, господин начальник БТУ, — проникновенно вымолвил Крюгер.

— Ты свободен. Свободен, насколько может быть свободен заключенный на Луне. Ариведерчи.

Произнеся это, Лупино пару раз негромко хохотнул и прикрыл глаза, давая понять, что аудиенция закончена.

Он все рассчитал, этот Кабан Лупино. Он знал о давней и незатихающей ненависти Крюгера к трем заключенным — Солу Эйнштейну, Мэту Фишке и Сайрусу Эксу. Полковник и сам терпеть не мог эту интеллигентскую шушеру. Он был уверен, что дни эти троих на БТУ теперь сочтены.

К двадцать третьему веку Земля задыхалась в отходах. Ни сжигать, ни закапывать их было уже невозможно.

За дело взялись военные, у которых мусор был не так многочислен, как опасен. Луна — вот прекрасная свалка — решили они. Таким образом, появились эти странные заведения, совмещающие в себе функции производства, тюрьмы и военных объектов — Базы технической утилизации, одной из которых руководил уже знакомый нам полковник Лупино. Впрочем, как бы мудрено ни называлось это заведение, обитатели его предпочитали более простое и доступное — тюряга.

Новоиспеченный «шакал», а так называли зэки низших охранников, Хьюго Крюгер старался изо всех сил. Ругань и угрозы сыпались из его рта почти без перерывов. Когда Крюгеру казалось, что слова действуют недостаточно эффективно, он, не задумываясь, прибегал к пинкам и затрещинам. Чувствовалось, что наставления Лупино дошли до самого сердца Хьюго.

По существующим нормативам «дерьмовоз» (так ласково называли между собой заключенные транспортный корабль специального назначения «Гарбич») должно было разгрузить за десять часов. Проработав много лет на разгрузке, Крюгер прекрасно знал, что это норматив вполне божеский, не выполняется он очень редко и то из-за каких-нибудь нештатных ситуаций. Однако новое назначение требовало быстрого самоутверждения, и Крюгер усердствовал во всю.

— Шевелитесь, козлы! — орал он, тараща глаза и размахивая руками. — Я не собираюсь получать выговор от господина полковника за вашу лень!

— Это не того ли полковника, которого ты еще вчера называл «Кабаном»? — вежливо осведомился маленький тихий еврей Сол по прозвищу Эйнштейн.

— Поменьше болтай, горбоносый, — закричал Крюгер еще громче, — и не забывай, что с сегодняшнего дня ты обязан обращаться ко мне на «вы».

— Вы с ума сошли, господин Крюгер, — подал голос рыжий худой Мэтью, которого зэки прозвали Фишка. — К животным на «вы» не обращаются.

— К каким животным? — оглянулся Крюгер.

— К шакалам, например, господин Крюгер…

— Заткнись, падло… — начал было Крюгер, но посреди фразы замолчал и снова перевел взгляд на Сола, который, услышав словосочетание «господин Крюгер», неожиданно и от всей души рассмеялся.

Тоненькому смеху Сола вторил басистый хохот Сайруса — здоровенного бородатого дядьки.

Крюгер коротко глянул на здоровяка Сайруса, но потом вновь обратил взор на Сола. Именно его тоненький заливистый смех раздразнил надзирателя больше всего.

Когда Лупино сделал Крюгера «шакалом», первой мыслью Хью было — уморю старика! Крюгер лютой ненавистью ненавидел всех, кто был умнее его. А поскольку глупее Крюгера быть невозможно, он ненавидел всех людей.

— У тебя нервная истерика, масон? — произнес Крюгер, приближаясь к Солу, — давай-ка я окажу тебе медицинскую помощь.