Космическая опера - [10]

— Еще двенадцать часов, сэр, и мы на месте, — сказала она.

Я улыбнулся, видя ее рвение, и спросил:

— Вы ведь не пожалеете, что вернулись к нашему маленькому Солнцу, а?

Она покачала головой:

— Только не я! Возможно, по сравнению с Канопусом и остальными это всего лишь булавочная головка, но во всей Галактике нет ни одного места, похожего на нашу систему. Однако любопытно: почему нас так внезапно отозвали из флота?

При этих словах я нахмурился.

— Не знаю, — медленно проговорил я. — Не припомню случая, чтобы какая-нибудь планета отзывала свои корабли из флота Федерации, для этого должна существовать серьезная причина…

— Ну что ж, — весело произнесла Дал Нара, оборачиваясь к двери, — причина не имеет значения — главное, что мы летим домой. Экипажу приходится хуже, чем мне, — они там, внизу, сражаются с генераторами, пытаются выжать из них еще несколько световых скоростей.

Дверь за Дал Нарой со щелчком закрылась, и я рассмеялся, но, когда снова обернулся к иллюминатору, понял, что заданный ею вопрос беспокоит меня, и задумчиво взглянул вперед, на желтую звезду. Ведь дело обстояло именно так, как я сказал Дал Наре: неслыханно, чтобы планета отзывала свой крейсер из могучего флота Федерации. Федерация, в состав которой входили все населенные миры Галактики, полностью зависела от своего флота в обеспечении безопасности межзвездного пространства, и каждая звезда обязана была предоставить ему определенное количество боевых кораблей. Я знал, что корабли эти можно отзывать только в крайнем случае, но сообщение, полученное нами, предписывало нам возвращаться в Солнечную систему как можно скорее и доложить о своем прибытии в Бюро астрономической информации на Нептуне. Я решил, что скоро узнаю, что скрывается за этим приказом, потому что мы преодолевали последний этап нашего пути домой; так что я постарался до поры до времени выбросить эту проблему из головы.

Но вопрос, как ни странно, продолжал тревожить меня, и двенадцатью часами позже, когда мы оказались в пределах родной системы, я нетерпеливо наблюдал, как увеличивается в размерах желтая звезда — наше Солнце. Постепенно замедляя движение на подлете к самой отдаленной от центра планете — Нептуну,[3] точке прибытия и отправления всех торговцев в Солнечной системе, — мы уже достигли одной световой скорости. Продолжая замедляться, мы миновали единственный спутник Нептуна и по переполненной трассе устремились к поверхности планеты.

Наблюдателю из космоса поверхность ее не видна из-за тысяч огромных кораблей, которые плотной массой висели на высоте пятидесяти миль над Нептуном. Запутанное движение и так делает планету-гиганта грозой для неопытных пилотов, а тут еще и пространство от одного горизонта до другого было заполнено теснившимися кораблями, прибывшими изо всех уголков Галактики. Огромные корабли с зерном с Бетельгейзе, просторные роскошные лайнеры с Арктура и Веги, танкеры, груженные радиоактивной породой, с планет, вращающихся вокруг гиганта Антареса, длинные, проворные почтовые корабли с далекого Денеба. Все они и мириады других вращались и кружились над планетой, снижаясь по одному по мере того, как официальные регулировщики со своих кораблей вспышками света подавали сигналы, разрешающие счастливчику посадку. Время от времени в просветы, образующиеся между кораблями, можно было видеть движение ниже над планетой — рой проворных маленьких катеров, беспрестанно снующих взад-вперед на своих коротких трассах, перевозя толпы пассажиров на Юпитер, Венеру и Землю, — рядом с могучими силуэтами межзвездных кораблей они казались детскими игрушками.

Однако, когда наш крейсер начал снижаться, приближаясь к массе кораблей, все немедленно расступились; символ Федерации, изображенный у нас на носу, был известен от Канопуса до Фомальгаута, и крейсерам ее флота уступали дорогу на всех трассах Галактики. Мы стрелой пронеслись вниз по внезапно открывшемуся пути и плавно скользнули к поверхности планеты, зависнув на мгновение над удивительным лабиринтом белых строений и зеленых садов, а затем снизились над величественным зданием с плоской крышей, в котором размещалось Бюро астрономической информации. Пока мы снижались, я невольно сравнивал залитый ласковым солнцем пейзаж с ледяной пустыней, которая простиралась на этой планете две тысячи лет назад. С тех пор ученые Солнечной системы изобрели гигантские передатчики тепла, которые улавливали энергию Солнца у его пылающей поверхности и в виде высокочастотных колебаний передавали ее к приемникам на Нептуне; там эти колебания снова преобразовывались в тепло, согревающее планету. Через несколько мгновений мы уже мягко приземлились на широкой крыше, на которой уже располагались несколько десятков других сверкающих крейсеров; команды их наблюдали за нашим прибытием.

Пять минут спустя я уже несся вниз в небольшом конусообразном автоматическом лифте, а выйдя из него, оказался в длинном белом коридоре. Там меня ожидал служащий, и я следом за ним направился по коридору к высокой черной двери, которую он распахнул передо мной и закрыл, едва я вошел.

Я попал в комнату с высоким потолком и стенами цвета слоновой кости; дальняя стена была сделана из стекла, и сквозь него открывался вид на зеленые сады, освещенные солнцем и обдуваемые легким ветерком. За письменным столом посередине комнаты сидел невысокий человек с волосами, серебрившимися сединой, и проницательными глазами; когда я вошел, он вскочил и направился ко мне.