Кошмар под Новый год - [6]

В этот момент Рыбкин почувствовал, что стремительно замерзает, у него уже промокли ноги, начала зудеть натертая ладонь, зазвенело в ушах, и вообще жизнь показалась ему скучной и однообразной.

– Олег Павлович! – во всю мощь легких гаркнул Рыбкин. – А можно, я домой пойду?

Ребята тут же повернулись к нему.

– Ты заблудишься, – прищурился Паганель.

– Вы же знаете, что лагерь рядом. Рукой подать! Я не заблужусь.

«Вчера в темноте дошел, – мысленно добавил Мишка, – и сегодня доберусь. Тоже мне дальний путь…»

– Мы пойдем не быстро, если передумаешь, нагонишь.

– Ну и дурак, – выдохнул Антон, вставая на лыжню.

– Катись, Рыжик, бей все мировые рекорды, – вдруг рассердился Рыбкин.

Снег заскрипел под лыжами одноклассников. Миша тем временем развернулся и побежал в обратную сторону.

Девчонка все так же шла рядом со своим конем, что-то перебирая в руках.

– Эй, погоди! – позвал Рыбкин. Девочка обернулась. Вместе с ней обернулась и лошадь. – Слушай, а вчера вечером кто здесь скакал? Трое, я видел. Черные, высокие… Ваши, да?

– Нет, не наши. – Девочка пошла дальше. – Здесь есть и другие лошади.

– А кто? Всадники на них сидели такие странные, с темными капюшонами на головах? – Мишка скользнул чуть вперед, лыжей задел треснувшее копыто коня. Конь тут же дернул ногой. Рыбкин качнулся в сторону и чуть не потерял равновесие.

– Эй, полегче! – Девочка предупреждающе подняла руку.

– Как его зовут? – Мишка на всякий случай отошел подальше.

– Заток. – Девочка посмотрела, как Рыбкин выуживает свои палки из сугроба. – Вам не стоит здесь быть. То место, где вы разбили лагерь, нехорошее. Особенно для лыжников. Понял?

– Но ты-то сюда пришла и, кажется, вполне жива и здорова. Значит, людям тут находиться можно.

– Знаешь, есть такая история про девочку, которой не разрешали ставить пластинку на проигрыватель, но она не послушалась и поставила. Хочешь узнать, что было потом?

– Ей врезали по первое число и лишили мороженого, – улыбнулся собственной шутке Миша.

– Нет. Все умерли. – Глаза девочки снова потемнели.

– Почему?

– Потому что нельзя делать того, что запрещено. Ходить в этот лес нельзя. Нельзя, и все! Так своим и передай.

Миша ничего не понял, поэтому продолжал стоять, глядя в спину уходящей девочки, ожидая хоть каких-нибудь объяснений.

– Значит, вчера здесь были не вы? – на всякий случай спросил Рыбкин. Уж больно ему хотелось узнать, что за странные наездники встретились ему прошлым вечером.

– Не мы. Здесь вчера вообще никого не могло быть.

– Но я же…

– Дорогу! – раздалось издалека.

Миша сначала не принял этот крик на свой счет, но быстро приближающийся топот дал понять, что кричат именно ему.

– Осторожно! Дорогу!

Прямо на него мчалась лошадь, в седле, как влитой, сидел всадник, на его голову был натянут капюшон, за спиной развевался плащ.

Пытаясь отступить, Миша взмахнул руками, палки взлетели вверх. Конь резко затормозил, глаза его расширились от испуга. Он осел в снег, взбрыкнув передними ногами, копыта просвистели перед стремительно побледневшим лицом Рыбкина.

– Лыжник! – То ли сказал, то ли прошипел всадник, выкидывая вперед руку.

Мишка опрокинулся назад, из кармана у него выскользнула подкова.

– Жертва!

Конь взвился на дыбы. У Миши заложило уши от пронзительного ржания. Он хотел закричать от испуга, но слова застряли у него в горле. Видеть вздыбленного коня было невыносимо, поэтому он зажмурился и почувствовал, что волосы у него под шапкой шевелятся. Ужас холодной волной накрыл его голову.

Конь танцевал на лыжне, но следов при этом не оставлял, хотя снег вокруг взбесившегося животного крутился вихрем.

– Уничтожить! – выдохнул всадник, коротко послал коня вперед, и тот всей массой опустился на Рыбкина.

Поднялся белый круговорот. Черный всадник поблек и растворился среди снега. Вместе с ним исчез и Мишка. От него осталась только вмятина в сугробе да выпавшая из кармана подкова.

Девочка с лошадью развернулась и пошла дальше своей дорогой.

Глава II Ночные явления

Мишку искали долго. Рыжик обегал весь лес, нагоняя те самые двадцать километров, что обещал им Олег Павлович. Девчонки тревожно перешептывались. Андрюха Васильев, оставленный на этот день в лагере за сторожа, недоуменно пожимал плечами – никто к нему днем не приходил, только где-то вдалеке постоянно раздавалось ржание лошади, да лыжники все время сновали туда-сюда. Из людей никто у палаток не появлялся.

Антон вернулся из очередного рейда с подковой в руках.

– Вот, – протянул он находку учителю. – Она лежала там, где мы с ним расстались.

Олег Павлович повертел в руках ржавую железку, задумчиво постучал ею о ладонь.

– Куда он мог деться с палками и в лыжных ботинках? – в который раз спрашивал он. – Мы же ни одного человека не видели! С кем он мог уйти?

– Почему не видели? – Настя Павлова оторвалась от книжки, заложив ее пальцем, поправила сползающие с носа очки. – Видели девочку с лошадью, доходяга такая старая у нее была.

– Девочка… – Олег Павлович нервно крутанул подкову в руках. – Лошадь… Холстомер… Кажется, она говорила, откуда они!

– С фабрики, – буркнула Настя, вновь опуская голову в книгу.

– Фабрика! – Паганель выпрямился, не глядя, сунул подкову в руки Антону. – Карина, смотри за обедом! Девочки, никто никуда не уходит! Васильев, пойдем!