Кошкин домик - [8]

— А, парень? Может, поменять мировоззрение и сломать стереотип мышления — это ещё не всё?

«Говорю как Герми, но это даже хорошо».

Пока я чищу зубы, парень в отражении скалится, гримасничает, показывает язык, вот только глаза его совсем не меняются. Глубокие зелёные зрачки грустят по тем, кого уже нет, по жизни, которую я веду, по друзьям, о многих и многих вещах, заставляя сердце биться чаще, а руки дрожать. Мысль пронзают болью мою голову, словно невидимые рапиры, разящие точно в темя.

Больно... теперь точно вырвет.

Вода заглушает часть противных мыслей. Тепло успокаивает мои нервы, а вместе с тем сердце снова замедляет свой бег. Мне почти хорошо... ровно до той минуты, как я смотрю вверх. Глаза закатываются, и обморок не даёт мне сойти с ума. Снова вода, только уже холодная, вырывает меня из объятий забвения в другие, менее добросердечные руки. Профессор зельеварения смотрит на меня с нескрываемым презрение, с ненавистью, разбавленной всего лишь каплей беспокойства, и то эта капля скорее не в мой адрес. Он молчит, и это убивает ничуть не хуже язвительных колкостей в мой адрес, унижений и копошения его искалеченного эго в моей душе. Наши взгляды смертельны для нас обоих.

— Если Вы пришли в себя, то можете собирать вещи, мистер Поттер. Сегодня Вы переезжаете, — знать не хочу причин его слов и его тоже знать не хочу, и, видимо, это взаимно. Боль в груди возвращается, а глупости не лезут в голову. Ничего не лезет под таки тяжёлым взглядом.

«Как я могу думать проще, доктор Фоук? Как, вообще, можно думать, когда на тебя так смотрят?»

Мне страшно настолько, что я не могу подняться на ноги. Они отказываются слушаться, и голос подводит, ведь слова звучат в моей голове, а не изо рта. Почему так всегда? Почему, я спрашиваю?

— Вам нужно приглашение в письменном виде? Я могу это устроить, жаль только Пожиратели не испугаются моего почерка. Может быть, Вам удастся убедить их, что смерть одного мальчика не так уж и интересна для их хозяина? Я сомневаюсь в Вашем красноречии. Живее, поднимайтесь, — Снейп резко дергает меня за руку, отчего я безвольной куклой падаю вперёд. И тут до меня доходит.

«Ноги. Не. Двигаются».

— Ноги, — выдавливаю я через сомкнутые зубы. Говорить очень тяжело, так как половину лица парализовало, словно в меня попал петрификус. Неудачный сегодня день.

— Ноги? — Он наступает мне на голень, и я уже готов высказать всё, что думаю по этому поводу, но вовремя останавливаю поток мыслей. Мне не больно. Я их не чувствую вообще. — Поттер, это шутка? Если да, можете не надеяться, вместе с Вами я смеяться не намерен, — похоже, нажим усилился, и я почувствовал лёгкое давление в области бёдер. — Паралич нижних конечностей? Вы должны орать как первокурсница при виде тролля. Совсем ничего не чувствуете?

— Нет, — челюсть не слушается,

— С лицом то же? Мерлин, Поттер двигайте мышцами лица, бровями, делайте всё как обычно на моих занятиях, пока я настраиваю портал. Придётся уходить прямо из дома. Хотя на что я надеялся: Вы так и притягиваете проблемы. Ни одной встречи с Вами не проходит нормально, ни одной, слышите? Несносный ребенок. Ваши гены — это злой рок, и тут уже ни чем не поможешь.

Я не хочу это слушать, но тело едва слушается. Сейчас он примется за моего отца, и я даже пикнуть не смогу. Я так слаб, и теперь понимаю, что единственной глупостью было верить в силу этих самых глупостей. От проблем не убежать и не спрятаться, ведь всё может рухнуть в самый неожиданный момент. Одна мысль, одно движение, и, быть может, у вас будет шанс доказать что и ничтожество проявит силу, а храбрец наоборот — даст слабину. Я уж точно не храбрец, раз решил спрятаться за стенами собственного разума. Шутка, это всего лишь шутка, и против заклятья она бессильна.

Шутники умирают. Это основа драмы.

Рывок, и я падаю вглубь водоворота, словно Алиса в погоне за маленьким кроликом, ещё не подозревая, что на том конце норы её ждёт только разочарование. Тьма той стороны манит и завораживает, но никогда не даёт того, что ты на самом деле желаешь. Я ничего не желаю, и, значит, мне суждено сгореть на свету? Свету... таком ярком и также сильно манящем.

Глава третья. Моя жизнь, как трещина на потолке

Измерив степень глупости отдельной взятой мысли, понимаешь, как немного она стоит в сравнении с действительно важными и нужными вещами. Такими, как собственная жизнь, надежды, мечты или непосредственная близость к завершению всего этого. У мертвых нет чувства юмора — это доказанный факт. Немертвые создания, влачащие удел послесмертия благодаря магии, не входят в круг тех, кто способен оценить комичность собственной смерти, в то время как живой вполне способен на это. Так как отличаемся живое от неживого? И если неживое — это никогда не жившее, то почему мёртвое обязательно должно считаться умершим, то есть лишившимся жизненных функций. Так же, есть слова: мертвец и сходное с ним по значению слово — труп. Какое, из двух, можно употребить к обычному, ничем не примечательному дому на площади Гриммо? Здания не умирают и не рождаются, так как можно назвать их живыми? Возможно, эти понятия неразделимо связанны друг с другом и рознить их попросту глупо.