Кошка в светлой комнате - [14]

– Вот, я ему говорил – ловчее…

– Да поди ты! – взревел пострадавший.

– Поможешь дотащить? – спросил второй. – Тут тащить-то…

– Ладно, – сказал я. – Все равно портье куда-то запропастился.

Ящик весил килограммов восемьдесят. Удивительно, как быстро они все здесь угадывают, что мне неловко отказываться, когда речь идет о пустяковых услугах…

Мы вытащили ящик на улицу, запихали в кузов и стали закрывать борта – парень сказал, что ящик, слава богу, последний. Грузовик стоял правым бортом к двери, и парень закрывал правый борт, а я левый. Поднял его, закрепил в пазе тугой крюк и воспользовался моментом, чтобы заглянуть в кабину – по привычке, на всякий случай. В нашем деле нездоровое любопытство не порок, а служебная необходимость, потому что никогда не знаешь, какую роль сыграют и на что натолкнут мелочи.

Это меня и спасло.

В холле грохнуло – страшно, оглушающе. Взрывная волна тряхнула грузовик, и борт, закрепленный мной лишь с одной стороны, треснул и открылся, тяжело ухнув вниз в сантиметре от моего виска.

Я обежал грузовик. Стекла фасада вылетели начисто, внутри, прорываясь сквозь непрозрачные клубы серого дыма, буйствовал огонь, знакомо воняло сгоревшей взрывчаткой, и кто-то дико кричал от невыносимой боли – незадачливый носильщик остался там! Чемодан, мать твою так!

Парень скорчился, зажимая ладонью кровоточащую щеку, я бросился к нему, попытался поднять, помочь, но он повернулся ко мне с таким ненавидящим лицом, что я с маху остановился.

Он отскочил за кабину. Бросившись за ним, я увидел, что он бежит через площадь, кричит что-то и тычет рукой в мою сторону, а сонная площадь перестала быть тихой и сонной – на середину ее вылетел длинный броневик, развернулся со скрежетом, и десяток фигур в знакомых уже пятнистых комбинезонах с четкой быстротой, подразумевавшей отличную выучку и неплохой опыт, бросились к отелю, разворачиваясь в цепь. Над головой свистнула пуля, и это было уже совсем серьезно.

Ко мне огромными прыжками, стелясь над землей, прижав уши, неслась здоровущая овчарка, и я выстрелил навскидку. Пес покатился с воем и замер. Я рванул дверцу, прыгнул за руль. Просто счастье, что они оставили ключ в замке.

Я погнал машину прямо на бегущих, и они брызнули в стороны. Застучали автоматы и пулемет броневика, но удача уберегла и на этот раз, я благополучно прорвался в переулок, помчался неизвестно куда и видел в зеркальце, что броневик мчится следом. Ящики прыгали в кузове, хлопал борт, снова в рев моторов вплелась автоматная очередь, и ободья задних колес загромыхали по асфальту, машина запетляла. Мелькали дома, шарахавшиеся на тротуар автомобили, люди с глупыми удивленными лицами, гремели ободья, я безжалостно топтал педаль газа.

Долго так продолжаться не могло. Я не знал города, они же наверняка прекрасно знали. Шли первые, суматошные, неорганизованные минуты погони, но как только охотники опомнятся, станут сжимать кольцо, используя выучку и знание города… Где уж мне со своим пистолетом выходить против пулеметов, да и не собираюсь я в них стрелять, мне бы только оторваться, скрыться, и ничего мне больше не нужно, дайте мне ноги унести, чего привязались…

Броневик нагонял. Они не стреляли – хотели взять тепленьким, были уверены в себе. Первый азарт прошел, начиналась педантичная игра по правилам. Наконец я увидел подходящую узкую улочку, свернул туда; едва не перевернув грузовик, растеряв последние ящики, затормозил, развернув машину поперек улицы, выпрыгнул и помчался что есть духу в какие-то проходные дворы, мимо стоявших машин, мимо уютных коттеджиков, мимо, мимо, мимо…

За спиной раздался треск. Я их недооценил – броневик на полном ходу отшвырнул с дороги несчастную машину, зарычал где-то близко, замолчал. Топот ног сзади. Однако они уже не видели меня, гнались наугад.

Не зря я опасался, что незнание местности скажется. Кончилось мое везение – улица внезапно кончилась, словно ее обрубили, впереди был пустырь и слева пустырь, окраина города, и некуда бежать дальше, вернее, незачем, потому что бегущего видно за версту. А справа были ворота, высокие железные ворота в серой бетонной стене, а в воротах – соблазнительно приоткрытая калитка. Выхода не было, в моем положении не привередничают.

Я пролез в калитку, пачкаясь ржавчиной и пылью. Это был гараж – большой асфальтированный двор, низкие здания с маленькими окнами, наверняка мастерские, асфальт покрыт масляными пятнами. Рядами стоят крытые брезентом грузовики и очень знакомые броневики – я попал к тем, от кого бежал, угораздило же…

Преследователи бежали к воротам. Ближе всех стоял грузовик с железной коробкой вместо кузова, я прыгнул внутрь, притворил дверь и прижался к стенке. Лязгнули ворота, преследователи гурьбой ввалились во двор, пробежали мимо.

– Что за переполох? – спросил кто-то, отделенный от меня только тонким железным листом.

– Бомбиста гоняем, – ответили ему. – Где-то здесь, падаль, прошмыгнул. Не видели?

– Что он, чумной, чтобы сюда лезть?

– Я же говорил, сбились. Точно, он рванул во дворы, а мы, как дураки, сюда. Собаки не было, оттого и ушел. Такую собаку положил, сволочь…