Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель - [64]

На глаза миссис Симнер снова навернулись слезы. И снова Хелен не предложила ей салфетку.

– Время от времени мы говорили с Саймоном по телефону, – продолжила женщина. – Он звонил мне в разное время, в основном ночью, и рассказывал, где находится. Он был в Таиланде и на Филипинах. Часто его голос доносился издалека и казался таким странным. В этих случаях Саймон говорил, что ненавидит меня, впрочем, и себя тоже. Я спрашивала, почему он ненавидит себя, а он отвечал, что никогда не сможет мне в этом признаться. Я ему говорила, что и так знаю, а он заявлял, что это невозможно. Думаю, он хотел, чтобы я его простила. И я тоже нуждалась в его прощении. Когда я попросила у него прощения, сын промолчал, так ничего и не ответив.

Вчера была пятая годовщина со дня смерти моего мужа. Незадолго до этого я попросила Саймона приехать домой. Он сказал, что приедет, но лишь потому, что в сентябре пойдет в университет. Затем он спросил меня, сможет ли он пока поработать в магазине, чтобы скопить немного денег перед началом учебного года. Я, конечно же, согласилась. Я позвонила в университет, чтобы проверить правдивость его слов. Разумеется, Саймон солгал. Думаю, благодаря этой лжи ему было легче вернуться в Брайтон.

Я ничего не трогала в его спальне, даже журналы и фотографии в его ящиках, хотя мне было стыдно на них смотреть. Когда Саймон вернулся, я не узнала его. У него появилась щетина, а плечи стали как у мужчины. И его голос тоже изменился. Сейчас я не могу объяснить… Возможно, если бы после смерти мужа я поступила иначе, продала бы магазин и увезла Саймона… Увезла туда, куда обычно увозят детей с чернотой в душе, тогда, может быть, мы не очутились бы там, где находимся сегодня.

– А где вы находитесь сегодня? – спросила Хелен.

– Сегодня Саймона обвиняют в том, что он может иметь отношение к исчезновению вашего сына.

– А это правда? – спросила Хелен, почувствовав, как комната закружилась у нее перед глазами.

– Да или нет, не важно! Я скажу вам то же, что сказала полиции: вся вина лежит на мне! Хорошая мать воспитала бы Саймона лучше! Его ошибки – мои ошибки. Я отказалась отвечать на вопросы полицейских, пока они не согласятся наказать меня за ошибки моего мальчика.

– И что, они согласились?

– Они сказали, что это невозможно. И если я не буду с ними сотрудничать, то меня осудят. Полицейские хотели знать, где мой мальчик, его номер телефона, имена и адреса его друзей и знакомых в городе, места́, где он любит бывать. Они хотели осмотреть его спальню и узнать, способен ли он на такую гнусность…

– А он способен?

– Я отказалась им отвечать и вам не отвечу! Пусть полиция меня накажет! Мы с вами уже согласились с тем, что моя единственная обязанность – защищать своего сына!

– Поэтому вы здесь?! – воскликнула Хелен, чувствуя, как в ней нарастает злость.

– Я здесь, чтобы извиниться перед матерью. Мне жаль, что я не могу помочь ни вам, ни полиции.

– Значит, вы хотите сказать, что отказались помогать полиции найти моего сына? – спросила Хелен, уже не уверенная, что сможет сдержаться.

Вопрос повис в воздухе. Миссис Симнер угрюмо кивнула. Вскоре по ее щекам снова побежали слезы.

– Ответьте мне! – закричала Хелен.

Она подошла к миссис Симнер и вцепилась ей в шею, чувствуя, как пальцы утопают в жирных складках.

Хозяйка магазина начала отбиваться и повалила Хелен на пол.

– Вы не можете так просто уйти! – стонала Хелен, вцепившись в ее ноги. – Скажите, где мой сын!

– Нет! – холодно отрезала миссис Симнер, вырвавшись из ее рук, и выбежала на улицу.

– Вы – монстр! – проревела Хелен и, пошатываясь, встала на ноги.

Она побежала за миссис Симнер по дороге, всхлипывая и чертыхаясь, затем подлетела к магазину сладостей и стала барабанить по двери кулаком до тех пор, пока стекло не треснуло, а кулак не начал кровоточить.

Когда двери гаража наконец открыли, Милдред ворвалась внутрь. Она везде чувствовала запах Бруно. Запах мальчика растекался по матрасам, подушке, открытому блокноту, который лежал на матрасе, – по-видимому, был брошен в спешке или во время борьбы.

– Уберите отсюда кошку! – велела инспектор Скиннер. – Это место преступления!

Бруно был везде, и при этом его нигде не было. Тонкое обоняние подсказывало Милдред, что ее хозяин был здесь недавно, возможно, несколько часов назад, а может быть, и несколько минут.

Офицер погнался за кошкой, наткнулся на ящик старого стола, и на матрас посыпались презервативы и лимонный шербет.

Милдред поймали и вынесли из гаража. Офицер перенес вырывающуюся кошку через дорогу. Милдред опустили на землю и припугнули, чтобы она убежала.

– Мне нужен каждый свободный офицер в районе Эдбертон-роуд, – передала инспектор Скиннер по рации.

29

Очнувшись в больнице, Джим сначала открыл глаза, а затем к нему вернулся слух.

Перед глазами все плыло, и мужчина прищурился, пытаясь сфокусировать зрение.

Комната была окрашена розовым солнечным светом, который кружился, иногда посылая мириады оттенков на стену напротив.

Затем Джим начал слышать. Он уловил мягкий рокот за барьером, за тучей, которая поглощала источник звука. Он узнавал интонации, но не понимал смысла произнесенных слов.