Кошечка и ягуар - [24]

И девушки, стоя между небом и землей, крепко обнялись.

Потом Анджела стала рассказывать о детстве Алана, и Тори жадно слушала. Оказывается, Алан был старше Филипа на два года. И их честолюбивый отец, не принимая всерьез младшего сына, сначала делал ставку на старшего. Алан просто обязан был лучше всех учиться, преуспевать во всех видах спорта. Короче, быть гордостью родителей. Способностей у него хватало, а вот душа к лидерству не лежала, и давление отца мальчишку явно тяготило. Правда, это не мешало ему делать успехи. Алан даже получил черный пояс по каратэ — исключительно, чтобы потешить папино самолюбие. Но тут, к счастью для него, подрос Филип. Отец взялся за младшего сына, а Алан — за свою любимую археологию.

Они еще поговорили, но Анджела, не спавшая всю ночь и потратившая немало энергии на «сеанс ясновидения», задремала посреди разговора. Тори прикрыла ее пледом и пошла в кабину к Алану.

Войдя, она сразу обратила внимание на то, что небо за стеклом потемнело, в иллюминаторы салона, прикрытые шторками, этого видно не было. Погода явно портилась. Тори опустилась в кресло рядом с Аланом и пристегнула ремни.

— В чем дело? — не отрываясь от приборов, спросил Алан. — Вы с Анджелой не нашли общего языка?

— Нашли, нашли, — успокоила его Тори, — просто она заснула, и я решила навестить тебя.

Она взглянула вперед и чуть не вскрикнула: далеко-далеко впереди возвышалась темная громада грозовых туч. Солнце целиком скрылось за ними, то там, то здесь сверкали молнии.

— Надеюсь, это не ураган? — Тори постаралась задать свой вопрос спокойно.

— Нет, всего лишь район низкого давления. Подняться выше мы не можем, да и облететь кругом тоже. Поэтому придется пролететь сквозь него.

— Если не ошибаюсь, — небрежно спросила Тори, — мы летим над краем Бермудского треугольника? Загадывать последнее желание еще не пора?

Алан засмеялся.

— Успокойся, кошечка. Это все предрассудки!

— Надеюсь, это не будет последними словами в черном ящике, — мрачно пробормотала Тори.

Темнота вокруг сгущалась, и Тори вздрогнула, поняв, что они вошли в шторм, который только что казался таким далеким. По обшивке самолета застучали капли дождя. Неожиданно сильный порыв ветра потряс самолет.

— Может, ты перейдешь в салон и последуешь примеру Анджелы? — предложил Алан. — Если этот небольшой дождик так тебя нервирует.

Тори помотала головой.

— Алан, — дрогнувшим голосом сказала она, — я все-таки должна рассказать тебе о том, что мне приснилось в тот день. Это объясняет и появление золотых колец. Вдруг у меня больше не будет такой возможности.

— Рассказывай, — добродушно согласился Алан, стараясь легким тоном отогнать тревогу, которая слышалась в голосе девушки. — По крайней мере, это отвлечет тебя от мнимой опасности. Вот не знал, что ты такая трусишка. Голос дрожит, как заячий хвостик.

— Сам ты — заячий хвостик, — разозлилась Тори. — Раз так, не буду ничего рассказывать. Вот разобьемся, и ты ничего не узнаешь...

Алан лукаво молчал, понимая, что это лучший способ заставить женщину говорить. Тори некоторое время тоже молча смотрела в окно, завороженная жуткими вспышками молний в черных тучах, окружавших самолет. Но потом все же начала рассказывать о том, как прабабушка Магда взглянула на нее ее же глазами, и обо всем, что за этим последовало. Говорить приходилось громко, перекрикивая раскаты грома и шум дождя, барабанившего по обшивке. Этот фон придавал рассказу Тори особый колорит. И Алан, который сначала посмеивался, вскоре замолчал и слушал Тори не перебивая. Только когда она попыталась умолчать о подробностях брачной ночи, Алан уточнил:

— И мы, то есть Магда и Аньоло, начали заниматься любовью?

— Да, — храбро призналась Тори. — Но в это время шатер распахнулся и вбежал Рамон с ножом в руках. Он вонзил нож в спину Аньоло по самую рукоятку. Потом Рамон выбежал так же быстро, как вбежал. Магда бросилась к любимому, но он лежал, весь залитый кровью... Мертвый. Тут я закричала и проснулась.

И Тори, неожиданно для самой себя, снова заплакала, как тогда. Алан молчал, не пытаясь ее утешить. А вокруг бушевала буря, швыряя маленький самолет, как детскую игрушку. Тори рыдала все сильнее и сильнее. Отчаяние разрывало ее сердце. Нет, она боялась не смерти, а того, что никогда, никогда больше не окажется в объятиях Алана, не сольется с ним в единое целое, так и не узнает высшего счастья любви.

— Слушай, цынгарелла, — перекрикивая бурю, спросил Алан, — признавайся, ты успела тогда стать моей женой? Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Нет, — отчаянно крикнула Тори. — Нет, нет! Не успела, и никогда уже не успею!

Но Алан вдруг радостно, от всего сердца, расхохотался.

— Глупости, девочка! Ты у меня умная, а говоришь глупости! Нам дали новый шанс, понимаешь? Если мы снова встретились в этом мире, да еще почти прежние, с той же внешностью... Зачем, как ты думаешь? Чтобы сразу узнать друг друга! А золотые кольца, которыми нас обручили?! Это же высшая справедливость, моя цыганочка! Ты станешь моей женой! Мы будем жить долго и умрем в один день! И оставим после себя сына! И дочку! И они оба тоже встретят свою любовь! Понимаешь?!