Кощей - [4]

Пришлось плодить суеверия с прицелом на будущее. Я составлял дурацкие записки, типа: «Коли придешь туда-то, встанешь лицом к тому-то и разобьешь то-то и то-то, получишь сокровища несметные». Переносясь в будущее, я узнавал, что желающих получить сокровища несметные было великое множество, но они либо били не то, либо не тогда и не там, по крайней мере, я вот, перед вами.

— Простите, — пробормотал озадаченно Наумов, вспомнив, что он все-таки знаток сказок, — а как же «игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в сундуке, сундук — на дубе»? Откуда сундук и заяц? И как все это на дуб попало?

— Сам не перестаю удивляться!

Кощей от расстройства чувств налег на бутерброды.

Помолчав сострадающе, Иван Иванович решился спросить:

— И что же вы намерены предпринять теперь?

— Попытаюсь изменить прошлое из будущего. Пусть средневековье, главное — жить спокойно!

— Интересно! — Наумов придвинулся поближе.

— Меня смущает история про Царевну-лягушку. Ведь там Иван-царевич все-таки отыскал злополучный сундук, то бишь сейф, и уничтожил колбу. Сдается мне, что этот Иван-царевич — вы.

Иван Иванович изумленно уставился на алхимика.

— Да-да. Вы! Это очень просто. В моих многочисленных превращениях я не терял времени даром и создал новый эликсир. — Кощей достал из кармана бутылку из-под кефира и огромную иглу-цыганку. — Действует он только на тех, кто верит в мое существование. Как только я дотронусь концом иглы до жидкости в бутылке, вы окажетесь в прошлом — годика этак через два-три после моего неосторожного эксперимента. Вы человек современный, так что, думаю, отличить колбу от яйца сможете. Как вы будете ее разыскивать, меня не касается, но найти ее вы обязаны.

— А как же я вернусь обратно? — дрожащим голосом спросил Иван Иванович. — Нет, я решительно отказываюсь.

— А вас и не спрашивают. В прошлое вы отправитесь, а возвратитесь, сами понимаете, не раньше, чем я отсюда исчезну.

От былой мягкости гостя не осталось и следа. Лицо его побледнело и заострилось, глаза сверкали зеленым светом, голос стал ледяным и властным.

Наумов был на грани обморока.

— Но почему именно я? — тоненьким голоском спросил он.

— Потому, что вы единственный, кто верит в мое существование, а существую я лишь для тех, кто в меня верит. И эликсир времени действует только на тех, кто не сомневается в его действенности.

— Но я в вас не верю! — закричал Иван Иванович. — Вы — мистификатор! Чем докажете, что вы — не сон?!

— Нет ничего проще, — спокойствие Кощея ужасало. — Смотрите!

Бессмертный повернулся к Гоше, щелкнул пальцами, и попугай на глазах превратился в жирного павлина, едва поместившегося в тесной клетке. Наумов был обречен.

— Успокойтесь, Иван Иванович. Мы — союзники, мы нужны друг другу. Верой своей вы сами выбрали себе путь, — проговорил Кощей и вдруг исчез. Пропал, как и сидел, с бутылкой из-под кефира в одной руке и бутербродом в другой. И было неясно, то ли там, в далеком прошлом, разбилась колба, то ли он опять покинул будущее.

Иван Иванович сидел опустошенный и смотрел в окно. «Ерунда! — уговаривал он себя. — Примерещилось. Слишком расфантазировался сегодня на лекции».

За спиной в птичьей клетке раздалось хлопанье крыльев.

Иван Иванович вздрогнул.

Он сидел в кресле и не мог заставить себя обернуться.