Кошачий король Гаваны - [2]

Приведи свою жизнь в порядок. Меньше читай! Выключи компьютер! Подними задницу со стула! У меня больше нет сил изображать твою энергичную подружку.

Желаю удачи во всех твоих свершениях, Рейчел».

Вот так у Рика Гутьерреса и Рейчел Шоу все и закончилось.

Вы, наверное, подумаете, что это письмо вызвало у меня приступ самокопания с кульминацией на тему «гики хорошие, каждому свое, и вообще нечего указывать людям, как им жить». Если так, то вы смотрели слишком много инди-фильмов про подростков.

Я прочел письмо Рейчел и подумал, что она права.

У меня ушло несколько дней, чтобы это принять. Несколько дней сидения в комнате, игры в космический шутер и объедания шницелем по особому рецепту папы.

– Со шницелем все лучше, – только и сказал он мне, и это был самый серьезный родительский совет, который я получил со смерти мамы.

(Отец из Лейпцига, так что для них шницели – дело серьезное. Кстати говоря, вообще-то мое полное имя Ричард Хан Гутьеррес. По большому счету, мне следует представляться Риком Ханом, но с тех пор, как в школе один парень сказал, что «хан» на немецком значит «петух», я предпочитаю использовать фамилию мамы, вернее моего гаванского деда, а папину оставлять для особых случаев.)

Но все пошло наперекосяк, ядро не выдержало, да и ничто не вечно, даже космошутер. Вскоре мне пришлось посмотреть в глаза реальности. Рейчел бросила меня в мой день рождения. Не очень-то мило. Даже немного подло. Но она была права.

Я гик-отшельник, и мне это не нравится. Даже не знаю, почему я вечно сопротивлялся, когда Рейчел куда-то меня тащила. Там я веселился, как никогда в жизни.

Пора что-то менять.

Почему я вечно тихо сижу в углу и жду, пока меня выберут в последнюю очередь? Лучше уж быть тем, кто начинает игру. Тем, кто отправляется навстречу приключениям, а не читает про них. И да, тем, кто сам бросает, а не кого бросают.

И вот, что я решил: я стану таким парнем.

* * *

Знаете, что самое веселое с решениями? Вот ты принимаешь его, и кажется, что сейчас просто горы свернешь. А потом смотришь в зеркало и видишь прежнего себя. И понимаешь, что нужен план.

Что приводит нас ко второму человеку, причастному к моей встрече с Аной. Тому, кто придумал план. Моему приятелю Латуку Игореву.

Вообще-то он Владислав, но нашему местному задире Робу Кенне это не выговорить, да и Латук – это ж гораздо смешнее, он же толстый, ха-ха, ну вы поняли. Латук любит аниме и видеоигры. И играет на классической гитаре.

Нет, я не о чистой классике. А о Хоакине Родриго, Франциско Тарреге и Исааке Альбенисе (посмотрите их на ютубе). О такой вот сложной прекрасной и завораживающей музыке. Однажды Латук на школьном концерте исполнил «Приглашение к танцу» Родриго. У меня просто мурашки по коже бегали. Но дружки Кенны все выступление завывали на заднем ряду.

– Мужик, – сказал я потом другу, – это было потрясающе.

– Знаю. Если бы еще те придурки ценили качество.

Еще один плюс Латука – он такой скромный.

Мы дружим уже много лет. Оба зануды, оба изгои. А тычки задир лучше переносить в компании. Несколько недель спустя после того, как Рейчел меня бросила, Латук открыл для себя рок.

Хватило одного концерта. Одного выступления с «Синими орехами», нашей школьной группой. Латук вдруг так оторвался, играя рок-версию темы из «Розовой пантеры», он извлекал шикарные аккорды и сложные рифы, трясся всем телом, закатывал в экстазе глаза. Остальные участники группы казались рядом с ним детьми.

С того дня Латука больше никто не трогал. Его телосложение теперь воспринималось как мощь рок-звезды, высокомерие – как часть сценического образа. Кенна попытался пошутить, мол, группу надо было назвать «Радужные орехами Латука» (Латук гей), но никто не засмеялся.

После разрыва с Рейчел я обратился за советом к другу. Поведал ему свою печальную повесть, пока мы ехали из школы на электричке.

– Мне нужен план. Как изменить жизнь?

Латук задумался, затем решительно кивнул:

– Тебе надо найти свою нишу.

– В смысле?

– Что-то общественное. То, что позволит тебе встречаться с людьми. Например, устроить общество любителей кошачьего видео и собираться с ними в реальной жизни.

– Эм… – Заниматься сайтом было весело, но мне что-то не особо хотелось выяснять, кто же скрывается за никами вроде «Мохнатый мастер» и «Техасский наездник». – А что-нибудь повеселее?

– А в чем еще ты хорош? Например, я умею играть на гитаре. Только Бах и прочие – это, конечно, классно, но их я оставляю для ежедневных упражнений дома. Играть рок совсем другое дело.

– Я немного умею играть на конге, – нерешительно признался я.

– Я не об этом. – И тут друг задумался. – Может, тебе присоединиться к группе сальсы или что-то в этом роде?

– Я не особо хорошо играю.

Мама заставляла меня ходить на занятия по музыке.

– Когда Фидель умрет, мы вернемся в Гавану, – говорила она мне. – Мои старые приятели услышат тебя и скажут: «Эй! Ну конечно, это же сын Марии».

Это была ее мечта, не моя. Может, мама и заявляла, что оставила Кубу: «Не забывай, мы теперь американцы». Но у нее на столе всегда стояло фото гаванского Малекона, на прикроватной тумбе лежал томик Хосе Марти, и она никогда не переставала строить планы на будущее после Фиделя.