Он вдруг улыбнулся во сне и что-то пробормотал, однако не пробудился.
Девушка уселась рядом и стала ждать.
Что же произошло? Почему они все так крепко спят?
Пески вокруг медленно смещались под порывами ветра, и до слуха девушки постоянно доносился тихий тонкий звук. Пустыня продолжала «петь».
Постепенно сонливость одолевала Галкарис. Ей было лень шевелиться, лень стряхивать с себя песок. Ее спутников опять начало заносить. Ни один из них не проснулся. В конце концов Галкарис обняла Муртана и погрузилась в крепкий сон.
… На сей раз перед ней стояла женщина. Невысокая, плотная, с длинными белыми волосами, в белоснежных одеждах, украшенных перьями… или то были ленты? Женщина хлопала Галкарис по щекам, по рукам и повторяла одно и то же слово на непонятном языке. Девушка не понимала значения этого слова и не смогла бы его повторить. Серия цокающих и свистящих звуков, для слуха Галкарис абсолютно лишенных смысла.
Но это слово обладало неким значением, чрезвычайно важным, иначе женщина не стала бы твердить его столь упорно. Наверное, то было какое-то заклинание.
Галкарис вскрикнула – ее тело вдруг пронзила судорога – и открыла глаза.
Пустыня опять изменила цвет. Теперь она сделалась багрово-красной.
– Что происходит? – смятенно вскрикнула Галкарис.
Ни следа таинственной женщины рядом она не увидела. Конан, Муртан и лошадь по-прежнему спали, наполовину занесенные песком. И снова Галкарис трудилась, освобождая их ноздри от земли и грязи.
Неожиданно она поняла, что пыталась сказать ей женщина. Это пришло как озарение, без всяких раздумий и попыток осознать случившееся. У Галкарис как будто открылись глаза, и она стала видеть то, чего прежде не замечала.
Пустыня была живой. Она представляла собой некое одушевленное существо, наделенное разумом и судьбой. И это существо было весьма недобрым. Оно ненавидело людей и всякую плоть. Оно поглощало воду и испаряло ее без остатка. Только сухое, мертвое, рассыпающееся в прах – только такое было приемлемо для существа.
«Пески Погибели! – думала Галкарис. – Так вот что это означает!»
– Нет, – прозвучал голос в ее голове, – ты неправильно поняла. Это вовсе не те Пески Погибели, где находится храм богини-кошки. Не те Пески Погибели. Это – Сонная Пустыня, место смертельного сна. Она простирается на несколько лиг перед отрогами гор. Вам нужно лишь приблизиться к горам, и опасность отойдет в сторону. Но для этого ты должна…
Голос замолчал.
Галкарис сама понимала, что ей предстоит трудная работа. Может быть, невыполнимая. Она должна вытащить своих спутников отсюда, иначе они так и не проснутся, и пески погребут их под собой.
Она решила начать с Конана. Некоторое время она была занята тем, что освобождала лицо киммерийца от песка и пыли. Она даже смочила платок и протерла его ноздри, чтобы ни одной песчинки там не оказалось, а затем проделала то же с его губами.
«Если не сработает, то мне придется тащить его на себе, – подумала девушка. – Я не справлюсь. Л если сработает… Он поможет. Но как я могу быть уверена?»
В ожидании, пока Конан очнется, Галкарис проделала ту же операцию с конем. Может быть, животное менее чувствительно к здешней магии. Лошадь может пригодиться. Только бы встала на ноги! Галкарис как-нибудь изловчится и взгромоздит бесчувственного Муртана в седло. Она увезет его в горы, где он очнется и будет в безопасности, а сама вернется за Конаном.
И тут киммериец пошевелился. Галкарис испытала такое облегчение, что едва не расплакалась. Она прикусила губу, глядя, как Конан открывает глаза, чихает и, ругаясь, растирает себе онемевшие руки и ноги.
Наконец из горла девушки вырвался сдавленный смех, больше похожий на рыдание.
– Что это с тобой? – буркнул киммериец.
Кажется, он проснулся в очень плохом настроении. Очевидно, потому, что попал в глупое положение, к тому же на глазах у молодой девушки.
– Я счастлива тебя видеть! – не подумав, Галкарис ответила первое, что пришло ей на ум.
– Не могу сказать о себе того же, – проворчал Конан и осмотрелся по сторонам. Наконец его взгляд остановился на девушке: – Тебе не кажется, что пустыня как-то изменилась?
– Песок стал красным, – ответила она. – И еще… все спят. Кроме меня.
– И меня, – добавил Конан, вставая. – Впрочем, может быть, ты мне снишься?
– Нет, это не сон. Я уже думала об этом, – произнесла Галкарис. – Все происходит наяву.
– Ты уверена?
– Да.
– Откуда такая уверенность? – продолжал допытываться Конан.
– Потому что когда я сплю, то приходит она, – ответила девушка.
– Кто?
– Она. Богиня. Кошка. Иногда в образе белой кошки, иногда – в образе женщины в белых одеждах. Она всегда разная, но я узнаю ее в любом обличье. Как будто она знакома мне тысячу лет.
– Или как будто она – это ты, – добавил Конан вполголоса, внимательно рассматривая Галкарис.
Девушка немного смутилась.
– Вокруг нет никаких следов, и все-таки она здесь побывала, – добавила Галкарис негромко. – Она и разбудила меня. Она спасла мне жизнь.
Внезапно заржала и стала биться на песке лошадь. Разговор оборвался. Конан помог животному подняться на ноги и успокоил его, лаская дрожащие лошадиные ноздри. Но все равно лошадь продолжала фыркать и время от времени норовила взбрыкнуть. Конан потратил немало усилий на то, чтобы животное снова сделалось послушным и спокойным.
