Кошачьи проделки - [93]

В этот-то момент и приехали визитеры. Они вышли из машины и так и замерли на месте. Должно быть, это выглядело странно: дым, изливающийся из всех трех окон, как из пароходной трубы на Миссисипи, и виднеющийся сквозь него Чарльз, гостеприимно машущий гостям. Еще более странная картина ждала их внутри. Из-за открытых окон там было холодно, как в Арктике. Новый клуб дыма только что извергнулся из камина и расстелился по полу, а кошки, прижав уши, распластались на животах под столом и отказывались выходить. Посетители надолго не задержались, а жаль, потому что через полчаса ветер стих. Он, однако, не стих в тот вечер, когда к ужину приехали Дора и Найта, упорно держась всю ночь.

Поначалу мы примирились с дымом. Дора и Найта очень изобретательны; обе много лет были туристскими проводниками. Когда я принялась извиняться, они велели мне не беспокоиться: не забывайте, мол, что они привыкли к бивачным кострам. Поэтому следует находиться ниже дыма, потому что дым имеет свойство подниматься. Иллюстрируя свои слова делом, обе они улеглись на коврик перед камином, Чарльз стоял и открывал окно короткими рывками, а я придерживала кошек, чтобы те не ныряли в дым, и недоумевала, почему с нами всегда происходят подобные ситуации.

В конце концов стало ясно, что ветер не собирается стихать и что единственное, что остается, – это просто погасить камин. Чарльз сказал: о’кей, он сейчас принесет электрокамин, – и в этот момент погас свет. Это еще одно наше фирменное происшествие, когда на улице ураган, а у нас гости. Наше электричество поступает по подвесному кабелю, и если дело не в том, что ветер сорвал провод или молния ударила в трансформатор, то, значит, кто-то разворачивался на машине в переулке и свернул столб.

В данном случае оборвался кабель, и электричества не было всю ночь. К счастью, у нас был приготовлен холодный ужин. Мы съели его при свечах, кое-как обогреваемые керосинкой, пока я старалась вскипятить кастрюльку воды для кофе на том, что осталось от огня. Осталось немного, но то, что осталось, придало воде вкус дыма. Я сварила кофе. Мы сидели и пили его – Дора и Найта к этому времени, конечно, уже поднялись с пола. Я случайно бросила взгляд на наш большой дубовый стол, на который поместила свечи в канделябре (это подарок от Элизабет Лайнингтон, американской писательницы, и он весьма эффектно сочетается с нашим декором), и увидела, что Сесс вот-вот дотронется до одной из свечек своим вытянутым носом.

Я закричала. Он подскочил. Подскочили и все остальные.

– Он обжегся, – сказал Чарльз.

– Глупости, – ответила я. – Он не такой дурак.

Но оказалось, что именно такой. Четыре недели у него держался розовый шрам на носу.

В довершение всего наши друзья на следующий день собирались на вечеринку. Им пришлось наутро вымыть головы, чтобы уничтожить запах дыма. Дора, которая хотела надеть ту же самую длинную клетчатую юбку, сказала, что вывесила ее на несколько часов на веревку, но это не помогло. Ей пришлось сообщить людям, рядом с которыми она сидела на вечеринке, о том, что она ужинала у нас. Забавно, рассказывала она потом, стоило ей только упомянуть наши имена, как ей сказали: «Можете не продолжать, уже все ясно».

Я иногда спрашиваю себя: может, всему виной то, что мы держим сиамских кошек? Не создает ли это само по себе питательную почву для несчастливых происшествий, даже когда кошки лишь отдаленно замешаны в деле? Или причина в том, что люди, склонные к таким происшествиям, неизбежно становятся владельцами сиамских кошек?

Взять, к примеру, мою подругу, владелицу того самого сиамского кота, который однажды в стельку упился шерри. Когда она купила своего первого сиамского котенка, еще не существовало таких вещей, как пластиковые лотки, и заводчик велел ей приобрести большую эмалированную форму для пирога или противень, чтобы этот предмет служил туалетом. Моя подруга пошла в скобяную лавку. Продавец показал ей посудины двух размеров. Нет, покачала она головой; они слишком маленькие. Забравшись на приставную лестницу, чтобы достать с полки еще что-то, он крикнул ей сверху:

– Вам для индейки?

– Нет, – крикнула она в ответ, – мне для кота.

В магазине было полно посетителей. Миа по рождению швейцарка. Она сказала, что хотя в конце концов кто-то засмеялся, в первый момент все эти англичане уставились на нее в остолбенелом молчании, явно спрашивая себя, как отнестись к тому, что иностранцы едят кошек.

Возьмите опять же историю одного сиамца по имени Оливер, который принадлежит одной моей знакомой из Оксфорда. У Оливера случился ринит, и ветеринар прописал ему пластиковый одноразовый шприц, проградуированный на шесть доз, с помощью которого Марджори должна была вливать лекарство коту в рот. К тому времени, как Оливер дошел до третьей дозы, с него было довольно. Он откусил кончик шприца и проглотил его.

Объятая паникой Марджори бросилась с ним к ветеринару, которая, услышав эту историю, смеялась до слез. Она сказала, что кончик шприца, вероятно, проскочит насквозь и не принесет коту вреда, но на тот случай, если возникнут какие-нибудь осложнения, вот другой шприц, содержащий жидкий парафин, и при необходимости Марджори следует дать своему питомцу одну дозу. Марджори сказала, что она ушла, рисуя себе зловещую картину, как он откусывает кончик и у этого шприца и начинается бесконечный цикл глотания кончиков шприцев. К счастью, однако, первый кончик благополучно вышел сам, и ей не пришлось давать коту парафин… И это только один маленький эпизод из жизни серьезного, здравомыслящего доктора литературы, которым владеет сиамский кот.