Корсиканские братья - [11]

! Увидев побежденным своего противника, моя мать повернулась и посмотрела на часы: ! Все закончилось в одну и ту же минуту; Джудиче больше не существовало: их род был истреблен. Победившая семья Франки отныне могла спокойно жить, и, поскольку она достойно завершила свое участие в этой четырехсотлетней войне, более ни во что не вмешивалась. Мой отец лишь выгравировал дату и час этого знаменательного события на прикладе каждого из карабинов, из которых были сделаны решающие выстрелы, и повесил их по обе стороны от часов, на том самом месте, где вы их видели. Спустя семь месяцев моя мать родила двух близнецов: один из них — корсиканец Люсьен, к вашим услугам, а другой — филантроп Луи, его брат.

Едва лишь Люсьен закончил свой рассказ, я увидел, что на одну из освещенных луной частей площадки легли две тени — человека и собаки.

Это были тени бандита Орланди и нашего друга Диаманта.

Одновременно мы услышали, как в Соллакаро часы медленно отбивали девять ударов.

Метр Орланди придерживался, по всей вероятности, мнения Людовика XV: тот, как известно, считал, что точность — это вежливость королей.

Невозможно было быть более точным, чем этот король гор, которому Люсьен назначил встречу, когда пробьет девять.

Заметив его, мы оба поднялись.

VIII

— Вы не один, господин Люсьен? — спросил бандит.

— Пусть это вас не волнует, Орланди, этот господин — мой друг, он слышал о вас и захотел познакомиться с вами. Я не стал отказывать ему в этом удовольствии.

— Добро пожаловать к нам в провинцию, сударь, — проговорил бандит, поклонившись и сделав затем несколько шагов в нашу сторону.

Я поздоровался с ним как можно вежливее.

— Вы, наверное, уже давно пришли сюда? — спросил Орланди.

— Да, двадцать минут назад.

— Точно, я слышал голос Диаманта, когда он выл у Муккио, и уже прошло четверть часа, как он ко мне присоединился. Это доброе и верное животное, не так ли, господин Люсьен?

— Да, именно так, Орланди, доброе и верное, — ответил Люсьен, гладя Диаманта.

— Но если вы знали, что господин Люсьен здесь, — спросил я, — почему вы не пришли раньше?

— Потому что у нас встреча в девять, — ответил бандит, — и неправильно приходить как на четверть часа раньше, так и на четверть часа позже.

— Это упрек мне, Орланди? — поинтересовался, улыбаясь, Люсьен.

— Нет, сударь, у вас, возможно, для этого были причины, вы ведь не один и, вероятно, из-за друга нарушили свои привычки, ведь вы, господин Люсьен, пунктуальный человек, и я это знаю лучше, чем кто-либо другой, слава Богу! Вы, сударь, достаточно часто из-за меня беспокоитесь.

— Не стоит благодарить меня за это, Орланди, потому что этот раз, возможно, будет последним.

— Мы не могли бы перекинуться парой слов по этому поводу, господин Люсьен? — спросил бандит.

— Да, если хотите, идите за мной.

— Как прикажете…

Люсьен повернулся ко мне:

— Надеюсь, вы меня извините?

— О чем вы говорите, конечно!

Оба отошли и поднялись в пролом, откуда нас увидел Орланди. Они остановились там, выделяясь на фоне крепости в свете луны, как бы омывавшем контуры их темных силуэтов жидким серебром.

Теперь я мог рассмотреть Орланди более внимательно.

Это был высокий мужчина с длинной бородой, одетый почти так же, как и молодой де Франки, за исключением того, что его костюм носил следы постоянного проживания в лесу: колючего кустарника, через который ему неоднократно приходилось спасаться бегством, и земли, на которой он спал каждую ночь.

Я не мог знать, о чем они говорили, во-первых, потому что они были шагах в двадцати от меня, а во-вторых, потому что они говорили на корсиканском диалекте.

Но по их жестам я сразу понял, что бандит очень горячо опровергал доводы молодого человека, а тот приводил их со спокойствием, делающим честь той беспристрастности, с какой он вмешался в это дело.

В конце концов жестикуляция Орланди стала не такой быстрой, но более энергичной, речь его, кажется, не была уже такой напористой; он опустил голову и наконец через какое-то время протянул руку молодому человеку.

Совещание, по всей вероятности, закончилось, так как оба корсиканца вернулись ко мне.

— Мой дорогой гость, — сказал мне молодой человек, — Орланди хочет пожать вам руку, чтобы поблагодарить вас.

— За что? — спросил я.

— За желание быть одним из его поручителей. Я уже согласился от вашего имени.

— Если уж вы дали согласие за меня, то, наверное, понимаете, что я соглашусь, даже не зная, о чем идет речь.

Я протянул руку бандиту, и тот оказал мне честь, коснувшись ее кончиками пальцев.

— Таким образом, — продолжал Люсьен, — вы можете сказать моему брату, что все улажено, как того хотели в Париже, и что вы даже подписали контракт.

— Речь идет о свадьбе?

— Нет, пока нет, но, возможно, это произойдет.

Бандит высокомерно улыбнулся.

— Мир, потому что вы этого очень хотели, господин Люсьен, — сказал он, — но не союз: до предательства еще не дошло.

— Нет, — сказал Люсьен, — это будет решено, по всей вероятности, в будущем. Но давайте поговорим о другом. Вы ничего не слышали в то время, когда я разговаривал с Орланди?

— Вы имеете в виду то, о чем вы говорили?

— Нет, я имею в виду то, о чем говорил фазан недалеко отсюда.