Корректор. Книга первая - [42]

— Мама, папа, с вами всё хорошо? — Михаил, как обычно, мыслил трезво, и сообразил — если мама у папы сидит на коленях, и ещё, к тому же целуются, это значит, что перед этим они тихонько так скандалили. Почему тихонько? Наши дети ещё никогда не слышали, как родители кричат друг на друга. Мы с Лизой очень переживали, потому, как считали, что шумный скандал детям вреден, поэтому всегда ругались шёпотом.

— С нами всё просто превосходно, родной, — засмеялась Лиза, — Нам с папой очень хорошо. Честное слово!

— Честное — пречестное? — Это уже Машенька вставила свои пять копеек.

— Конечно, самое пречестное! — Тут уж мне пришлось отдуваться, — Пошли покупки разбирать. Потом ужинать и отдыхать. Завтра едем в Одессу, город моей мечты. Я слышал, что Одесский Оперный театр один из лучших в мире. А уж «Щелкунчик» — это просто нечто заоблачное. И вообще, Пётр Ильич, по моему мнению, величайший композитор всех времён и народов!

Покупки мы разбирали в три приёма. Разбирали, удивляясь маминой фантазии, потом захотели есть. Пошли, поужинали, продолжили возню с покупками. Прервались на «попить чаю». Закончили с третьего захода. Да, кто бы что ни говорил, но фантазия нашей мамочки просто не имеет ни границ, ни пределов. Если начать перечислять все её покупки, боюсь, ночи не хватит.

А ночь была уже на дворе. Поэтому, быстренько наведя порядок, приведя себя в порядок, мы разбежались по комнатам и попытались уснуть.

Примерно через полчаса, наговорившись всласть, я решил приоткрыть окно. Воздух был свежий и влажный. Бросив взгляд на часы: «Ага, половина третьего. Дождик, значит уже прошёл. Маруся, вопрос можно»?

«Почему нет комаров? Они запрограммированы, здесь, не попадаться на глаза человеку и держаться подальше от жилья. Кстати — мухи та же ситуация. Совсем убрать нельзя, как-никак они играют определённую роль в мировом обмене веществ. Вот так. Ещё вопросы»?

«Спасибо, нет. Спокойной ночи».

Утро выдалось хлопотным. Будить нас никто не будил — выходной, всё-таки, но просыпаться всё равно пришлось. Это был снаряд, с косичками который, с диким визгом ввинтился под одеяло между нами, прижался к маме и уснул. И суровый мужчинка, с одним открытым глазом, залез ко мне под бок и тоже уснул. Мы ещё около часа лежали, не шевелясь, с полузакрытыми глазами, улыбаясь друг другу. Это было просто сказочно. Все вместе и всем хорошо.

Выезд, как и планировалось, состоялся в полдень. В автобусе было весело и шумно. Детей усадили впереди. Три чуть старшие девочки, которых я уже упоминал. Кстати, забыл, как мне кажется упомянуть их имена — Катя, Настя и Алёна. Так вот Катя и Настя опекали Машеньку, по-моему, ей это нравилось, а вот Алёну опекал Михаил. Как мне показалось, Мишка стал к Алёне не ровно дышать с того самого первого вечера знакомств, который проводили у нас. Ну, что ж, нормально, растёт мужчина.

Ага, вот и Одесса. Медленно, в потоке машин, проехали Приморский бульвар, мимо Потёмкинской лестницы, знаменитого Дюка, который, вот подлец, так и остался стоять к нам спиной. Шучу. Потом потихоньку, дворами, подъехали к Оперному. Когда я спросил, а почему прямо не поехали, мне сказали, что уже столько лет Дерибасовская стала пешеходной зоной. Поня-ятно. Ладно, народа было немного, поэтому мы без труда взяли билеты в партер, прошлись по театру, полюбовались этим чудом архитектуры. Лучшее из мест, которые я видел в своей жизни — и живопись, и скульптура, и зодчество! Мечта. Зал, с огромной хрустальной люстрой, шикарным занавесом, (как шепнули на вахте, занавес весит шестнадцать тонн!!!). Врут, наверное, хотя, когда я его увидел, то сразу захотелось поверить.

Детей усадили в первый ряд, мы же сели кто куда захотел. Мне попались слева Лиза, справа шеф. Ладно, тоже не плохо. Постепенно в зале наступила тишина, и оркестр повёл вступительную часть. Медленно и торжественно разъехался занавес, и открылась сцена. Я был уже насладиться музыкой великого композитора, как вдруг…

«Шеф, слышишь меня»? — От волнения я стал звать его на «ты».

«Что случилось, Илья»?

«Справа, при входе на сцену ничего не видишь»?

«Внимание всем! „СТАЗИС“!!!» — Перед глазами что-то моргнуло. Шеф взял меня за рукав. Я даже не заметил, как замолчал оркестр, и перестали шевелиться зрители.

— Илья, пошли. — Мы с шефом, тихонько, стараясь никого не коснуться, сбежали к сцене. На самом краю, справа, стоял газовый баллон ядовито-зелёного цвета. Когда я его коснулся, то шеф его тоже увидел.

«Ну-ка, Илья, продиагностируй объект».

«Есть, шеф. — Я положил ладони на поверхность баллона. — Маруся, солнце моё, что внутри»? — Небольшая пауза и ответ:

«Иприт, боевой отравляющий газ, в жидком состоянии, химическая формула S(CH2CH2Cl)2. Запрещён всеми странами. Применение газа приравнивается к преступлениям против человечества. Выпуск газа в зал запланирован одновременно с „Маршем оловянных солдатиков“». — Я бросил взгляд на шефа. Тот пожал плечами, действуй, мол.

«Маруся, газ разложить на безвредные составляющие. А баллон с содержимым забрось, пожалуйста, в самое глубокое место в Чёрном море. Насколько я помню, в нём, на глубине более двух с половиной тысяч метров насыщенный раствор сероводорода? Или я не прав»?