Корпократия. Как генеральные директора прибирают к рукам миллионы долларов - [67]

Несогласных вытеснили из политического диалога, который, когда речь заходит о бизнесе, больше напоминает монолог. Пример — печальная история Комиссии по президентским дебатам. Созданная, по идее, для того, чтобы гарантировать американцам возможность оценивать кандидатов в президенты, эта межпартийная общественная организация, финансировавшаяся поначалу из негосударственных источников, сегодня по большей части содержится корпорациями и фактически принадлежит лоббистам. Пожертвования в комиссию подлежат налоговому вычету, информацию об их размерах и спонсорах можно не разглашать, и неудивительно, что при такой поддержке Комиссия по президентским дебатам далеко ушла от своих первоначальных целей, превратившись в главного защитника двухпартийной системы и главный барьер на пути введения в общественный дискурс любых тем, что отклоняются от одобренного катехизиса.

В 1996 году, когда комиссия не допустила Росса Перо к президентским дебатам, New York Times писала в редакторской статье: «Комиссия показала, что является инструментом двух партий, а не защитником общественных интересов. Статус комиссии не дает ей никакого права монополизировать дебаты. Пришло время для какой-нибудь беспристрастной, непредубежденной общественной группы взяться за спонсирование президентских дебатов, этих важных событий политической жизни».

Бесстрашная и непоколебимая комиссия спустя четыре года запретила участие в дебатах Ральфу Нейдеру, несмотря на то что тот был внесен в бюллетени для голосования во всех пятидесяти штатах и почти полвека выступал за реформы. Это не демократия. Это ее уродливый близнец, корпократия как таковая, не «правительство из народа, созданное народом и для народа»¹, а «правительство из корпораций, созданное корпорациями и для корпораций».

Как мы дошли до корпократии — не секрет. Дорога была широкой и прямой, что облегчает оценку прошедших событий. Массовый выход американцев на фондовый рынок, начавшийся после Второй мировой войны и продлившийся несколько десятилетий, привел к появлению миллионов собственников корпораций (а когда что-то принадлежит всем, оно не принадлежит никому). Это произошло как раз в то время, как корпорации превращались в величайшие машины по производству богатства, какие только знало человечество. Топ-менеджеры, в частности генеральные директора, оказались наделены огромной властью. Благодаря «Круглому столу бизнеса» и благоприятному правовому климату, развитию которого в Верховном суде так посодействовал Льюис Пауэлл, гендиректора стали использовать корпоративные ресурсы для влияния на политический процесс. Одновременно триумф современной экономической теории с ее культом количественных показателей помог свести весь процесс решения главных вопросов жизни государства и общества к простой арифметике. Вопрос экономической эффективности, в свою очередь, позволил правительству на всех уровнях отказаться от своих исторически сложившихся обязательств, вслед за чем население медленно, но верно стало отказываться от своих обязательств перед государством. В образовавшийся вакуум хлынули те самые экономические агенты, что сыграли столь важную роль в его возникновении. Сегодня даже политический процесс по большому счету контролируется корпорациями, которые финансируют избирательные

1 Из Геттисбергской речи Авраама Линкольна. кампании, спонсируют так называемые «дебаты» и всеми способами блокируют попытки регулировать свою деятельность. Неконтролируемые вознаграждения генеральных директоров — это неопровержимая улика, симптом, но сама болезнь — это корпократия и пробитая ею брешь в наших политических традициях.

Мы имеем дело с тем самым уникальным стечением неблагоприятных обстоятельств, которое в 1978 году предвидел судья Байрон Уайт в своем особом мнении по делу Беллотти. Тогда Верховный суд большинством голосов даровал юридическим лицам право участвовать в политическом процессе наравне с физическими. Особое мнение Уайта основывалось, как он писал, на простой и фундаментальной посылке: необходимо «воспрепятствовать организациям, которым разрешается накапливать богатство благодаря преимуществам, предоставленным государством для особых экономических целей, использовать это богатство для получения незаслуженного преимущества в политическом процессе… Государство не должно позволить собственному порождению себя пожрать». Курсив мой, но судья Уайт ничего не имел бы против такого выделения. Чудище Франкенштейна, Пузырь, вырвавшийся из-под контроля вирус — когда нужно описать корпократию, метафорический ряд оказывается до неприятного мал.

И все же я надеюсь. Я часто воображаю, что в недалеком будущем президент США увидит опасность, которую глубокий кризис доверия представляет для корпораций, фондовых рынков и финансовой системы в целом, и осознает необходимость реформ. Мне представляется, что у этого президента хватает политической и личной смелости не только говорить об опасности, но и действовать. В моих мечтах он приглашает в Рузвельтовскую гостиную Белого дома министров труда и юстиции, председателя Комиссии по ценным бумагам и биржам и председателя Федеральной резервной системы, чтобы обсудить роль корпораций в национальной политике США. Рузвельтовская гостиная не слишком велика, но в моем воображении там хватает места для всех. Президент начинает свою речь: