Коровы - [27]

— Как думаешь, Песику понравилось? Мне лично да. Ебаная дворняга. Нет теперь собачки-хуесоски у маминого любимого мальчика, нет?

Она гоготнула и попыталась повернуть голову, чтобы лучше видеть Стивена, но не позволяли путы. Глаза ее округлились и помутнели.

— Зачем тебе, Стивен, нужна веревка? Знаешь, что мама здорово рассердится, если ты заставишь ее вот так сидеть. Лучше немедленно отпусти ее.

— Ууу, Стивен, что это у тебя на шее? Похоже на след от веревки. Дай-ка мама посмотрит на своего бедненького сынулю.

Внезапно Зверюга остановилась и зашлась в смехе, захлебываясь мокротой. Она начала задыхаться и плеваться так, что слюна взлетала и описывала кривую у нее за головой. Когда она опять задышала нормально, Стивен вклинил небольшую деревяшку между ее задними зубами, чтобы она не могла закрыть рот. У нее в горле что-то булькнуло, она, похоже, испугалась.

— Ты была права, мама, говном тебя — слишком долго. Не думаю, что тебе придется по вкусу другой способ.

Клещи весили много, у них были резиновые ручки. Это был инструмент настоящего мужика, и Стивен почувствовал себя очень уверенно. У Зверюги до сих пор сохранилась большая часть зубов, они пожелтели, но были на месте. Он начал с мелких резцов спереди.

Накатка на конце клещей отколола маленькие кусочки эмали, даже до того, как он нажал достаточно сильно. Зверюга заныла и попыталась сглотнуть. Стивен посильнее свел клещи и сделал ими резкий выпад вперед, разбивая зубы, обламывая их прямо у десен. Ее тело напряглось от боли, она орала дурниной. Кровь текла по языку ей в глотку.

Стивен дал ей немного передохнуть, потом опять захрустел клещами.

Боковые зубы ломались труднее, некоторые выдернулись с корнем. Было полно кровищи, Стивену пришлось дважды наклонять ее набок, чтобы она не задохнулась. К концу он весь вспотел. Осколки зубов набились ему в подошвы ботинок, хрустели по полу, когда он передвигался. Зверюга была еще в сознании, но глаза у нее остекленели, и она перестала издавать звуки. Десна превратились в рваную красную массу, где там и сям торчали острые остатки зубов. Ее платье впереди промокло.

Стивен швырнул клещи в раковину и взял напильник подпилить острые края. Зверюга вырубилась, едва сталь проскрежетала по эмали. Так Стивену было даже легче закончить начатое.

Когда сознание вернулась к ней, он снял брюки с трусами и последний раз взглянул на нее — на мать, которая никогда не была матерью. Она что-то невнятно пробурчала, но он не смог разобрать, что она пытается сказать.

Он набил ей нос шариками из туалетной бумаги, потом встал так, что ее открытый клином рот оказался втиснутым в его ягодицы и плотно прижатым к отверстию. Чтобы привязать ее в таком положении, у него ушел рулон промышленной изоленты: он многократно обмотал ее вокруг своего живота и мамочкиного затылка. Изоляция не пропускала воздух, и он чувствовал, как она трясется, борется за вдох, который никогда больше не получит.

Говна у него в кишках было навалом — скопилось за двадцать пять лет ужаса и одиночества, жестокостей и нескончаемого дождя ненависти. Он вдохнул поглубже, напряг мышцы живота и выпустил всю унцию того, что там было, одним толстым столбиком ей в глотку. Зверюга дергалась вверх-вниз, ее трясло в какой-то безумной смертельной пляске, ведь говно заполнило ее ото рта до пуза. Стивену пришлось повернуться и держать ее за голову, пока она не обмякла.

Он натянул обратно одежду, сел позавтракать, глядя на нее. Готово. Препятствие убрано. Он приведет сюда Люси, и теперь здесь у него наконец-то будет дом. И если они с Люси и не могут быть как все, они хотя бы приблизятся к счастью других людей. Люси будет смотреть вместе с ним телек и научится жить правильно. Они скопируют увиденное в уменьшенном масштабе и тем вполне удовлетворятся.

Хоть он и смотрел на нее, не отрывая глаз, с каждой минутой Зверюга становилась все более ненастоящей. Будто она растворялась во времени — почти как если бы убийство вычеркивало память о том, как дурно она с ним обращалась. Но нет, она была сейчас здесь, как была все эти долгие годы. Она сделала его таким, каков он есть, он это не забудет.

И он не забудет о гордости, переполнявшей его, когда он сидел рядом с ней. Он сделал то, что, думал, никогда не совершит, — он уничтожил источник его бед. И сделал как настоящий сильный мужчина.

Он оставил Зверюгу там, где она была, и пошел за Люси. Остаток дня они провели за перетаскиванием ее вещей в его квартиру.

Глава двадцать первая

Вечер. Они пили кофе на кухне. Люси, не отрываясь, смотрела на тело.

— Ты мне ее отдашь, Стивен? Такое уродство должно иметь в себе камни. Я загляну внутрь?

Может, это подарок на начало нашей совместной жизни. Позволь мне ее вскрыть.

Стивен вздохнул. Причуды Люси выбивали его из колеи, они не вписывались в его представление, как все должно быть. В мечтах он воображал, что ее поведение мгновенно станет нормальным, едва они начнут жить вместе. Теперь ясно, что потребуется несколько больше времени.

— Ладно, но сегодня мы от нее избавимся.

Люси чмокнула его и расстегнула футляр. Он оставил ее наедине со скальпелями, направился в спальню, по дороге подобрал тело бедного Песика и крепко прижал его к себе. Ему надо было немного поспать.