Коротко и жутко. Военкор Стешин - [35]
Люди, которые здесь живут, оказали бы честь любому монашескому ордену, по критериям «упертость», «желание странного», «неприхотливость», «патологическая адаптивность». Поесть один раз в день – это не подвиг, а критерий профессионализма. И еще: все проживающие здесь умеют ждать. Мало кому известно, что это необходимый навык для журналиста. Ждать. Ждать часами. Давать понять, что проще дать тебе все, что ты хочешь, – и это единственный способ с тобой распрощаться. Уметь победить в себе вот это желание резко встать, перевернув попутно столик с матэ, расплескав по полу зеленые нифеля, похожие на подсохший коровий помет, и послать одних на ***, а других «в звизду». «В звизду» – страшное проклятие. Ты отправляешь человека туда, откуда он пришел. В мир безглазых и немых сперматозоидов, возвращаешь к началу Бытия, расподобляя его личность на ничтожные фрагменты. Мы умеем это держать в себе, умеем превращать бешенство в духовный подвиг.
Все это накладывает отпечаток на взаимоотношения в коллективе. Все общее, но все настороже. Пачка сигарет, оставленная на столе, моментально обобществляется, как женщина в коммуне мистических анархистов. Зажигалки получают незадекларированные функции – они телепортируются из кармана в карман. В этих жестких условиях не считается западлом угостить товарища сигаретой, не вынимая пачку из кармана. Прикуривать даем из рук или «от тычка». Закупка продуктов осуществляется коллективом. Готовят те, кто умеет. Кто не умеет – просто ест. Иногда очень быстро. И если вечером в холодильнике еще лежал кусок пармезана, не факт, что он доживет до рассвета. И утром вы не будете макать ломтики сыра в блюдце с медом, ощущая на языке колкие хрусталики кристаллизованного молочного сахара. Не-е-ет. Утром вы будете есть «бомжпакет», если с майонезом – то большая удача ждет тебя в делах, верный добрый знак. Ночами на охоту выходят «цейхгаузные крысы», ставят холодильник на колени и пируют в тишине, упиваясь своей безнаказанностью и легким чувством опасности.
Есть у нас подпольный «Комитет чистоты», у которого длинные руки. Помню, в его последнем универсале сообщалось, что за превращение чайных чашек в пепельницы всем пойманным на месте преступления хайванам (животным – на местном наречии) окурки будут тушиться с размаху об лоб, втыкаться прямо в чакру.
Через месяц такой жизни обостряется социопатия. Первый признак – человек уходит на балкон и зажигает свечку. Сидит в полумраке, экран компьютера светится, как колдовское зелье в гнилой кадушке. Уйти есть куда. Один раз Аль-Котес уснул в какой-то комнате с наушниками в ушах. Я поискал его, поорал и плюнул. Ранним утром он сам объявился на кухне, голодный и сонный. Здесь почему-то очень любят устраивать мероприятия в пять утра, например, чтобы закончить войну к обеду и отправиться к своим женам, у которых в складках пышных тел – жар пустыни. Он сохраняется, даже если держать их в холодильнике сутки.
Рассветы в Дамаске серенькие, невзрачные. Поганый растворимый кофе раздирает глотку. Мы курим и кашляем. Перебираем барахло: аккумуляторы, штатив. Комп заряжен? Шнурок для камеры мини-юэсби не забыть, скорее всего, сразу поедем передаваться… Бутылка с водой, пакетик кешью, банка чипсов типа «Принглс», но местного производства. Три пачки «Житана» – хрен знает, когда вернемся. Бедуинский платок, купленный еще в Бенгази. Им можно даже накрыться как одеялом. Блокнот, айпад, айфон… В айпаде книги: Джозеф Конрад, Куприн, Белый («Серебряный голубь» – хлыстовские радения и поиски Бога через болезненную любовь с физиологией). Читаю сразу все, перепрыгивая с книжки на книжку. И центробежная сила мысли превращает этот литературный хаос в замкнутую стабильную систему на манер колец Юпитера.
Все остальное не подчиняется ни логике, ни расчету, ни физике. Там – опоздали, считай, чудом ушли от проблем. Сорвались из Латакии в Дамаск – приехали к штурму Джобара. Здесь вовремя пригнулся, а там – не долетело: дикий наводчик не взял поправку на перепады высот и поднимающийся теплый воздух. Рано или поздно мы увидим этого крупье, только рассказать уже ничего не сможем. Но ОН есть, и мы играли с ним.
Погружение в толпу
Весь божий день провел в самой гуще азиатской жизни. Бродил по Дамаску, стиснув от изумления бороду в кулаке. Смело пересекал его под любыми углами, а Старый город так и два раза. Анализировал арабскую толпу, постигал. Несмотря на то что арабский город не предназначен по своему замыслу ни для пешего перемещения людей, ни для транспорта – общественного, личного и тяглового, прохожие не замечают таких мелочей. Прохожие смело прыгают через бетонные отбойники в гущу машин «мкадовской» плотности и даже выживают. Прут по тротуару шириной с айпад-мини в обе стороны, не сталкиваясь и ловко расходясь встречными курсами. Особо раскрепощенные горожане могут пристроиться на ланч с бобами прямо на ступеньках перехода, со скукой созерцая тысячи идущих ног… В Москве этих едоков бобов сразу затоптали бы лабутенами на***, а трупы задавленных пинками бы выкатили из узости на открытое пространство. Но толпа в Дамаске совсем неагрессивна, для нее есть более точное слово – она дружелюбна. Поверьте, я работал в самых разных толпах и шкурой чую энергетику, исходящую от любого скопления людей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1. Не нужно ассоциировать автора с героями рассказа. 2. Описываемые события реальны на 110 %.
Я набираю полное лукошко звезд. До самого рассвета я любуюсь ими, поминутно трогая руками, упиваясь их теплом и красотою комнаты, полностью освещаемой моим сиюминутным урожаем. На рассвете они исчезают. Так я засыпаю, не успев ни с кем поделиться тем, что для меня дороже и милее всего на свете.
Аннотации не надо, лучше читайте сразу — ЗАЦЕПИТ, обещаю! К тому-же рассказ короткий. Написан в далеком 2008 г. Ранее публиковался мной на Прозе. ру и печатался в сборнике "Новая волна 4" Екатеринбург 2010 г.
В становье возле Дона автор встретил десятилетнего мальчика — беженца из разбомбленного Донбасса.
Много ли надо человеку? Особенно на старости лет. У автора свое мнение об этом…
«Покойная моя тетушка Анна Алексеевна любила песни душевные, сердечные. Но вот одну песню она никак не могла полностью спеть, забыв начало. А просила душа именно этой песни».
Старуха умерла в январский метельный день, прожив на свете восемьдесят лет и три года, умерла легко, не болея. А вот с похоронами получилось неладно: на кладбище, заметенное снегом, не сумел пробиться ни один из местных тракторов. Пришлось оставить гроб там, где застряли: на окраине хутора, в тракторной тележке, в придорожном сугробе. Но похороны должны пройти по-людски!
Лекции культового писателя и политического деятеля Эдуарда Лимонова внедряются в сознание слушателя и заставляют нас задуматься о социальном устройстве и культурных традициях, о нашем будущем и будущем нашей цивилизации. Тысячи беженцев колонизируют Европу, насаждая свою культуру, религию и правила. Нехватка пресной воды, перенаселение, исчерпавшие себя биоресурсы подводят нас к неминуемым войнам. Пропущенные через сознание писателя, изложенные ироничным стилем, мрачные пророчества никого не оставят равнодушным. Издание публикуется в авторской редакции.
Роман Михаила Бокова открывает мир мрачной военизированной субкультуры «черных копателей» – людей, которые нелегально ищут в русских лесах артефакты Великой Отечественной войны. Главный герой москвич Андрей Ганин занесен в новгородские леса отчаянным желанием найти следы своего деда-фронтовика. Предводитель ватаги «копателей», он обладает даром «слышать» землю и находить сокрытое в ней. Но дар может обернуться и проклятием. Ганин видит мятущиеся души погибших солдат, видит то, что происходило здесь 70 лет назад, на полях войны.
В этой книге люди жёсткие. Нетерпимые, быть радикальнее их — невозможно. Я сообщил этому собранию радикалов смысл, увидел у них общие черты и выделил из человечества таким образом особый и редкий тип «человека подвига». Человек подвига совершает свой подвиг не ради человечества, как принято благообразно предполагать и учить в средних школах, а просто потому, что его энергетика заставляет его делать это. Без цели, но такие люди всегда умудрялись сбивать с толку человечество. Этим они и интересны. Эдуард Лимонов.
«Палач» — один из самых известных романов Эдуарда Лимонова, принесший ему славу сильного и жесткого прозаика. Главный герой, польский эмигрант, попадает в 1970-е годы в США и становится профессиональным жиголо. Сам себя он называет палачом, хозяином богатых и сытых дам. По сути, это простая и печальная история об одиночестве и душевной пустоте, рассказанная безжалостно и откровенно. Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.