Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим - [19]
Никола Тэсла
В 1911 году в цирке взбесилась слониха. Не было оградительной решётки, и слониха ногами насмерть подавила массу людей. Над ней состоялся суд, он приговорил животного к смертной казни. Вестингауз настоял на том, чтобы слониху казнили электрическим током. Её зафиксировали, надели на голову электроды и пустили 220 вольт. Она там орала, кипела, умирала долго и мучительно. Но Вестингаузу это не помогло: Тесла с Сименсом выиграли переменные 110, и в итоге Джордж Вестингауз купил у них контрольный пакет.
Но, на самом-то деле постоянный ток гораздо опаснее: если прикоснуться к переменному току 220 вольт, тело затрясёт, и есть шанс отлипнуть от источника напряжения, а постоянный ток вызывает мгновенное сокращение мышц и паралич. Недавно тётку убило в Рязани: она залезла на вагон поезда, чтобы сделать селфи, и слишком близко подошла к проводу, сантиметров пять-десять. Между телом и проводом возникла искра — электрическая дуга, и тётку бы не убило, если бы она не растерялась и не упала на провод. А там либо 3000 постоянного, либо 27 500 вольт переменного — в любом случае каюк.
Сергей Богаев мне рассказывал приметную историю. В Архангельске он работал на заводе «Красная Кузница» электриком и имел доступ к пяти тысячам вольт. Как-то раз главный инженер в порядке профориентации проводил экскурсию для старшеклассников и рассказывал про специальность высоковольтного электрика. Подвёл инженер группу школьников к большому трансформатору и рассказывает, как опасно высокое напряжение:
— Вы даже не представляете, ребята, насколько ответственна эта работа. Ведь работая с таким высоким напряжением, над этими контактами даже рукой нельзя мимо провести…
С этими словами главный инженер поднёс руку к трансформатору, и в него ударила молния. Его не убило, но на месте ожога взорвались вены на руках и брызнула кровь. Надо ли говорить, что никто из пришедших не записался в ученики электрика…
Когда мой отец работал с локаторами, у них тоже применялось электричество высокого напряжения, но маленькой силы тока. Они использовали ультравысокочастотные лампы. Для них было нужно подавать импульс сотни тысяч вольт, и были трансформаторы в виде шаров, которые висели в воздухе. Папе нужно было что-то проверить, он залез туда по стремянке, потянул к трансформатору руку, и его ударила молния. Благо, он не подпрыгнул выше, а рухнул со стремянки на изоляционный коврик. Отделался лёгким ушибом, на руке был ожог, он потом быстро зажил.
Отец моей первой жены Любы, которая умерла, работал много лет начальником поезда «Красная Стрела» Москва-Ленинград. В какой-то момент вместо отопления печками сделали электрическое отопление. Это сейчас с помощью тиристорной системы можно легко из семи тысяч вольт сделать хоть двенадцать, но в то время пошли иным путём: Они последовательно соединили все печки шестнадцати вагонов, поделив 3000 вольт, и получилось примерно по 220–240 на каждый. Между собой вагонные печки соединялись большими специальными, очень хорошо изолированными разъёмами. Железнодорожники называли их кондуиты. Огромный такой, железный кондуит. Когда один из вагонов перестал греться, пришёл электрик. Разъединять кондуит с вагоном он не стал, так как прервётся цепь и начнут остывать другие вагоны. Он вскрыл кондуит и сунул туда отвёртку с индикатором. А там что на одной стороне относительно земли три тысячи, что на другой. Несмотря на то, что отвёртка была с пластмассовой ручкой, электрик сгорел так, что от него осталась лишь пряжка от ремня. Ничего не осталось — только гора пепла и сверху пряжка под кондуитом.
АРТЕФАКТЫ РУССКОГО РОКА
В первые годы я к русскому року относился слишком серьёзно. Потому что я считал, что рок-музыка — это как раз тот механизм, который может сломить социализм. К любой организации я подходил очень внимательно. Когда пришло время шестого рок-фестиваля 88 года, я решил увековечить не только аудио-формат, но и выпустить фильмы. В то время я был почётным членом рок-клуба и входил в оргкомитет. Совет рок-клуба согласился проводить фестиваль на площадке, предложенной городом бесплатно — в ДК им. Крупской. Зал там на четыреста мест, душный, совсем негодный для проведения большого рок-фестиваля. Я поехал в Госкино, написал сценарии и запустил шесть фильмов об уходящей натуре. Договорился с Дмитрием Рождественским, чтобы силами «Русского Видео» произвести съёмку.
Госкино оплатило аренду Зимнего стадиона и рекрутировало поляков, которые привезли аппарат. Фирма «Мелодия» разместила госзаказ, под который выделила вагон-студию MCI для того, чтобы некоторые группы записать с последующим выпуском грампластинок. Госкино выделило мне пятьдесят тысяч рублей для оплаты аппарата и других расходов. Горком партии всячески пытался это мероприятие запретить — кому нужны сборища волосатых прямо в центре города? Сообщество музыкантов во главе с Михаилом Борзыкиным пошли ходом к Смольному, но так и не дошли. Поступила команда сверху разрешить фестиваль. Деваться им было некуда: бумага из Госкино, аренда Зимнего стадиона оплачена — это уже не рок-фестиваль, а съёмки уходящей натуры силами Госкино. Запутали мы правительство окончательно, и они использовали последний аргумент на всякий, что называется, случай — пожарная безопасность. Зимний стадион был выстелен резиной, на неё и сослались. Но я пошёл в главную пожарную управу, проставил коньяк, накрыл стол, и, главный пожарник, бухавший с нами, предложил решение вопроса:
