Короткая глава в моей невероятной жизни - [29]

– И потом конечно же я забеременела. Можешь поверить, что это случилось после первого же раза? Такая вот я везучая.

– Боже!

– Симона, я рассказываю тебе все это не в качестве лекции о воздержании или чем-то подобном. Секс – это здорово. Это прекрасно.

– Да, мне говорили.

– Ну, тебе говорили правду. И когда ты будешь готова, занимайся им как можно больше. Постоянно. Но будь аккуратнее насчет секса, чем я. И аккуратнее по отношению к тому, с кем ты им занимаешься.

Я краснею. Мама со мной никогда так не разговаривала. Она очень клевая и очень открытая, но, когда дело доходит до секса, она сворачивает разговор и выдает что-то неопределенное о том, что мне нужно быть ответственной, и я всегда интерпретировала это так: Не занимайся сексом, а если займешься, ни в коем случае мне об этом не рассказывай.

– Как бы там ни было, как я уже говорила, я любила Джо. Когда же я сказала ему, что беременна, он просто взбесился и вообще отказался со мной когда-либо снова разговаривать. И мне было очень больно – я имею в виду, очень-очень больно. Но в конце концов все вышло так, как должно было, потому что, хотя мне и было всего шестнадцать, я знала достаточно, чтобы понимать, что я не хочу выходить замуж, даже за Джо. Я понятия не имела, что мне делать. Я была потеряна. Напугана. В полной темноте. А потом – и я все еще верю, что именно это и случилось в тот день, – Бог послал мне твою маму.

Джулз уехала, пока я разговаривала с Ривкой на чердаке. Ривка сейчас тоже направляется домой, вероятно, она где-то на Третьей автотрассе, едет в южном направлении на Кейп-Код. Мне интересно, что она слушает. Какая музыка ей нравится? Или, быть может, она слушает Национальное государственное радио? Или аудиокнигу? Я растянулась на диване в гостиной, делая вид, будто читаю журнал. Мама, папа и Джейк убираются на кухне, а я пользуюсь ситуацией – с учетом всего, что мне сегодня пришлось пережить, никто не просит меня даже вытереть посуду.

Я снова и снова прокручиваю в голове слова Ривки: Бог послал мне твою маму. Я осознаю, что изменение одного слова и простая запятая могли бы все изменить. Смотрите: Бог послал меня, твою маму. Видите? Но Ривка сказала не так. Она не сказала: Бог послал меня, Ривку, твою маму. Нет. Она сказала: Бог послал мне твою маму. Она сказала, что Бог послал мою маму, Эльзи Тернер, ей, Ривке Левин, когда она нуждалась в помощи. Вот только, если Бог заботился о Ривке, волей-неволей задумаешься, почему он прежде позволил ей забеременеть. И опять же, если бы она не забеременела, меня бы здесь не было. Так что, возможно, Бог послал мою маму мне. Подождите-ка. Я даже не верю в Бога.

Я выглядываю в окно. В воздухе висит густой туман, и я надеюсь, что ей не слишком плохо видно дорогу. Я могу представить ее лицо, освещенное фарами машин, увозящих людей с Кейп-Кода обратно на север, в город.

Из кухни появляется моя семья, вся разом. Единым фронтом. Джейк вытирает руки о джинсы. Все они рассаживаются в гостиной и делают вид, будто чем-то заняты, хотя на самом деле по очереди смотрят, как я медленно перелистываю страницы журнала. В конце концов Джейк не выдерживает:

– Ну?

Я закрываю журнал и убираю его. Они смотрят на меня выжидающе.

– Все было не так уж и плохо, – говорю я.

И мои мама, папа и брат улыбаются мне своей одинаковой улыбкой.

Часть двенадцатая

Уже совсем скоро наступят зимние каникулы. Всего несколько лет назад их называли рождественскими каникулами, но потом сменили на нейтральные и менее спорные – зимние каникулы. Школа сделала это не под давлением Студенческого союза атеистов, потому что несколько лет назад Студенческого союза атеистов в Двенадцати Дубах еще просто не было. Так что зимние каникулы уже совсем скоро, и это хорошо, потому что я сильно отстаю по домашним заданиям. Мне нужно сдать большую работу по истории, а я ее даже не начала.

У меня нет времени думать об истории США. Я слишком занята своей собственной историей. Мне ужасно не хотелось бы это признавать, но мама с папой были правы. Мне нужно знать больше. Мне придется узнать больше.

Я человек с триединой историей. Есть мама, есть папа, и есть Ривка. Теперь, когда я увидела ее лицо, я не могу больше делать вид, что она не является частью того, что есть я. У моей истории три начала, потому что Джо был просто каким-то парнем, который ушел. Исчез. Испарился. Он даже не призрак. Он ничто. В любом случае, как слышала Ривка, он уехал в Израиль тринадцать лет назад и не планирует когда-либо вернуться. Так что, возможно, его даже нет в живых, что не имеет никакого значения, ведь, как я уже сказала, для меня его не существует.

Я говорила с Ривкой по телефону. Она пригласила меня приехать к ней домой на Кейп-Код и остаться там на ночь, тогда она побольше расскажет мне о своей семье. Я еду в эту пятницу. Беру «субару» и еду одна. Я никогда раньше не ездила одна так далеко, и для меня это несколько волнительно. Я думала, что, возможно, мама и папа будут против. Но идея отпустить меня одну не кажется им сумасшедшей, и мне становится интересно, когда же весь этот энтузиазм по поводу моих отношений с Ривкой начнет спадать. Я знаю, они хотели, чтобы я с ней познакомилась, – они заставили меня с ней познакомиться, чтобы я могла узнать о себе и своей истории, но они ведь не хотят, чтобы она стала слишком большой частью моей жизни, не так ли? Я в замешательстве. Мне кажется, если бы я была на их месте, я бы чувствовала ревность или угрозу, а они просто улыбаются и поощряют все это, из кожи вон лезут, чтобы облегчить все это для меня, в том числе нарушают собственные правила, позволяя мне проехать весь путь до Уэллфлита за рулем одной. Что я могу сказать? Я не понимаю своих родителей.