Корона во тьме - [14]

Корбетт мысленно согласился, вспомнив пустынные земли, по которым он проезжал, направляясь в Шотландию, — обширные незащищенные пространства, уязвимые для внезапного нападения. Бенстед подался вперед, чтобы через стол продолжить разговор, однако, почувствовав растущий интерес соседей, многозначительно взглянул на Корбетта и погрузился в молчание. Их беседа угасла, но вокруг продолжали разговаривать. Корбетт с трудом понимал звучавшую в зале речь и стал просто глазеть по сторонам. Через проход, тоже за отдельным столом, сидела группа людей, и один из них смотрел в спину Бенстеда с такой злобой, что Корбетт встревожился. Он наклонился через стол и схватил Бенстеда за руку.

— Там, позади вас! — прошептал он.

— Там, позади меня, — резко оборвал его Бенстед, — сидит французское посольство во главе с Арманом де Краоном. Такой маленький, смуглый, напряженный человек с бородой и вислыми усами, глядящий на меня, наверное, так, будто хочет воткнуть кинжал мне в спину? — Корбетт кивнул, а Бенстед улыбнулся: — Вот и прекрасно! Я нарочно сел спиной к нему. Де Краон никогда не умел сносить оскорбление.

— Почему он здесь? — спросил Корбетт.

— По той же причине, что и мы, — пожал плечами Бенстед. — Чтобы следить за положением дел и докладывать этому лицемерному ублюдку с каменным лицом, Филиппу IV Французскому. Конечно, есть и другие причины. — Бенстед огляделся и с видом заговорщика наклонился через стол. — Де Краон, должно быть, любопытствует, что такое мы обсуждаем. Его господину, Филиппу IV Французскому, теперь, когда Шотландия потеряла сильного короля, весьма желательны две вещи. Во-первых — союз с шотландцами, который воспрепятствовал бы осуществлению законных прав нашего государя на английские земли во Франции. Во-вторых, — Бенстед провел пальцем по краю своего кубка, — во-вторых, Филипп надеется, что Эдуард будет притязать на Шотландию и таким образом будет вовлечен в запутанную и длительную войну.

— А он будет притязать? — с невинным видом спросил Корбетт.

Бенстед скривился.

— Нет! — ответил он. — Эдуард Английский съест только то, что может переварить!

Корбетт кивнул и хотел было продолжить этот разговор, как вдруг ссора на дальнем конце стола привлекла к себе все взгляды, и шум в зале стих. Два молодых человека, чьи землистые лица раскраснелись от вина, стояли, с ножами в руках, и каждый ждал, когда противник сделает выпад, чтобы отразить его. Корбетт подумал было, что это просто пьяная бравада, но тут один из них бросился на другого через стол, раскидав блюда, кубки и бутыли с вином. Гости повскакали со своих мест, люди теснились и толкались. Блеснули клинки ножей, и казалось, что вот сейчас и разрешится множество застарелых, но долго сдерживаемых разногласий. Корбетт протолкался через толпу подальше от схватки и стал спиной к колонне. Он так и не понял, как это произошло — или то была одна из случайностей, вызванных движением колеса фортуны, или внезапное вмешательство спасительной милости Господней, — но резкий звук рога заставил Корбетта обернуться, и в этот самый миг, едва не задев его щеки, мимо просвистел и ударился о колонну кинжал. Чиновник испуганно огляделся, но не заметил в толпе никого, кто мог бы покуситься на его жизнь. Он наклонился, подобрал роковой клинок, едва не пронзивший ему горло. Этот нож был, очевидно, одним из сотен ножей, носимых и используемых за столом в этом зале. Снова прозвучал горн, Корбетт бросил нож, а стражи с жезлами в руках двинулись по залу и стали наводить порядок. Столы и скамьи становились на свои места, бесчувственные тела оживали, а двух молодых людей, начавших стычку, окровавленных и растрепанных, вывели из зала.

Пиршество возобновилось, но стычка сделала свое дело — застолье стало гнетуще-мрачным. Корбетт вернулся на свое место, стараясь не обращать внимания на де Краона, ухмыляющегося с таким видом, будто он вдруг обнаружил нечто очень забавное. Бенстед, растрепанный, с грязными разводами на лице, пробормотал, что его отделали, скорее всего, французы и он намерен убраться отсюда как можно скорее. Уже многие гости вставали, собираясь уйти, и два английских посланника тоже поднялись и двинулись между столами.

Откуда ни возьмись, явился Аарон, доверенный слуга Бенстеда, и оба они — он и его господин — исчезли, пока Корбетт, отвернувшись, смотрел, как уходят французы и де Краон при этом все еще ухмыляется. Бенстед еще прежде предупредил Корбетта, что тому не следует возвращаться в аббатство — он может заночевать в зале вместе с другими, и теперь Корбетт с признательностью принял это предложение. Он устал, был слегка пьян и напуган; коль скоро на него охотится убийца, в таком случае темные закоулки ночного Эдинбурга предоставят недругу новые возможности. Корбетт искал подходящего места, толпа начала рассеиваться, и тут вернулся Бенстед в сопровождении тощего сутулого человека с водянистыми глазами, красным носом пьяницы и клочковатой бородой, но в щегольском наряде с прорезями, из которых выпирала желтая тафта, и был препоясан золотым шнуром, почти таким же, как у Бенстеда, только у последнего на шнуре было завязано множество узлов, чтобы тот не выскальзывал из петлей на одежде.