Корона Подземья - [30]

– Ты это видела?

С бешено бьющимся сердцем, я спрашиваю:

– Что?

Он проводит рукой по волосам.

– Я готов поклясться…

И замолкает.

– Наверно, просто ветер.

Я не отвечаю. Ужас, как легко моя темная сторона вышла из контроля. Так сильно я хотела взять верх над Джебом. Овладеть им.

Наверное, он замечает раскаяние на моем лице, потому что берет меня за руку. Наши пальцы переплетаются.

– Прости, что заговорил с тобой о Розе. Но надо дать ей ответ. Она приехала всего на неделю. Если я откажу, это повредит моей репутации.

Джеб рассматривает наши сцепленные руки.

– Коллекционеры и обозреватели решат, что я умею только повторять один типаж.

– Я понимаю, – бормочу я, стараясь удержать эмоции под контролем.

Если бы он хотя бы притворился, что для него это нелегкий выбор! Но лицо Джеба полно надежды. Очевидно, он хочет, чтобы я сказала: «Да, я совершенно не возражаю, и неважно, ради чего это нужно – ради денег или ради твоей карьеры». Но мне больно, пусть даже я понимаю, что обижаюсь зря. Я всегда вдохновляла Джеба, и история с Розой доказывает, что он больше не нуждается во мне… во всяком случае, в художественном смысле.

Честно говоря, такое ощущение, что Джеб отдаляется от меня. И вот это по-настоящему обидно.

Фонарики над крыльцом мигают: родители намекают, что пора отложить книги и вернуться в дом. Как невовремя.

Джеб помогает мне встать, наклоняется и целует в лоб.

– Поговорим завтра.

Я отступаю на шаг, но он ловит меня за ворот свитера и за цепочку, на которой висит медальон, и притягивает обратно.

– Эй, не забывай, что я тебя люблю.

– И я тебя тоже.

Я удерживаю руку Джеба у себя на груди. Листья вокруг вновь начинают шелестеть, прежде чем я успеваю овладеть собой.

Подозрительно посмотрев наверх, Джеб обнимает меня и целует. Потом протягивает руку к ветке, чтобы влезть на дерево.

– Подожди, – говорю я и хватаю его за ремень джинсов.

Ничего не будет. Я могу сделать так, что Джеб навсегда забудет о Розе и о предстоящих сеансах, если открою ему правду о Стране Чудес, о себе самой.

– Можешь завтра забрать меня из школы?

Нависая надо мной, Джеб хмурится.

– Не уверен, что смогу вырваться пораньше…

От разочарования я скриплю зубами.

– Ну ладно, – говорит Джеб, явно не желая ссориться. – Ладно, я что-нибудь придумаю.

– Отлично. Потому что я хочу показать тебе свои мозаики.

Надеюсь, он к этому готов.

Утром в четверг я не трачу время на споры с мамой. Я выбираю одежду, которую она одобрит – лосины в тонкую полоску и двухслойную пышную юбку из органзы, длиной ниже колен. В класс я вхожу, когда звенит первый звонок, и дописываю контрольную по химии, прежде чем остальные успевают сделать хотя бы половину. В результате еще два мучительных урока я сижу и ломаю голову, как бы сказать Морфею, что я не покину мир людей, пока не налажу отношения с Джебом.

И Морфей не намерен упрощать задачу.

Несколько раз на переменах я замечаю его в коридоре, в окружении толпы девчонок. Он проходит мимо, не говоря ни слова, с презрительным видом, но каждый раз умудряется по пути коснуться моей руки или волос. Почему-то это больно.

Наконец заканчивается четвертый урок, и я запираюсь в пустой душевой, чтобы подождать его. Звенит звонок, и вскоре коридор пустеет.

Солнечный свет пробивается сквозь приоткрытую фрамугу, но в остальном в душевой серо и тихо. Сегодня насекомые шепчут, не умолкая, как будто вчерашний сверчок подбил их на бунт: «Они здесь, Алисса… им нечего здесь делать… отправь их назад».

Я прислоняюсь к раковине.

– Кто? – шепотом спрашиваю я.

Мне надоели эти смутные предостережения.

В одной из кабинок раздается шорох. Я испуганно втягиваю воздух, бросаю рюкзак и, стараясь не коснуться волосами сырого кафеля, наклоняюсь, чтобы заглянуть под металлическую дверь.

– Кто там?

Тишина. Никаких ковбойских ботинок не видно. Это не Морфей – если только он не взобрался с ногами на унитаз. Набравшись храбрости, я распахиваю дверь.

Меня приветствует булькающее шипение, и я вижу искаженное лицо клоуна. Он стоит на крышке унитаза. Я вскрикиваю, пячусь, спотыкаюсь о рюкзак и сшибаю локтем держатель для бумаги. Коричневые квадратики усеивают пол вокруг.

Спрыгнув на пол, безумная игрушка торопится ко мне, щелкая острыми, как бритва, зубами. Клоун поскальзывается, наступив на бумагу, и падает, но тут же, не замедляя хода, принимается ползти. С бьющимся сердцем я оглядываюсь по сторонам и ищу хоть какое-нибудь оружие, чтобы защититься от этой рычащей пасти.

Рюкзак слишком далеко, в пределах досягаемости ничего нет. Мой взгляд падает на грязный белый потолок и полосы ржавчины, похожие на вены. Я пытаюсь успокоиться, глубоко дышу и воображаю, что эти полосы на самом деле – вьющиеся стебли.

Увернувшись от взбесившейся игрушки, я продолжаю рисовать себе картинку… И тогда стебли пробиваются сквозь штукатурку и спускаются вниз. Я сосредотачиваюсь еще сильнее и заставляю их обвиться вокруг ног и рук клоуна. Они вздергивают его над полом, как марионетку.

Теперь я им управляю.

Страх превращается в гнев; я заставляю жуткое создание танцевать в воздухе, затем представляю, как стебли желто-коричневым коконом обвивают клоуна. Издав вопль, клоун разрывает путы рукояткой виолончели, прежде чем лозы успевают полностью его обмотать, и торопливо ковыляет к выходу. Он выскальзывает в коридор, и дверь захлопывается.