Корона от обороны - [47]

— Совершенно верно, герр Копфштюк. — кивнул Эрвин, и — вдруг, — поднял палец вверх. — Чу! Слышите? Началось.

* * *

— Э'гвин, голубчик, я однако получил лишь п'гиказ подде'гжать вас во вче'гашнем деле, и ничего более. — фон Лёве сыто и благодушно улыбался. — Кнаубе, заметьте — тоже. Так что, уж извините, но мы берем сейчас свои эскд'гоны, и помаячим пе'гед фон 'Гейном, а коли повезет, так и в баталии должным об'газом поучаствуем.

— Бог с вами, Юстас. Вас не переубедить, я вижу.

— И не надо меня убеждать. — усмехнулся майор. — Тут же банальная целесооб'газность, и ничего более. Атаковать фон 'Гейна будет дивизия Гогенштаузена, из кото'гой вы и так отняли два полка да свою б'гигаду, и необходимо ввести супостата в замешательство, чтобы он не знал, откуда атаку ожидать. Вот мы его и… замешаем.

Гусар ухмыльнулся.

— Специально ждали конца завтрака, чтобы поставить меня в известность?

— Спо'гить с очевидным на полный желудок всегда т'гуднее. — расхохотался фон Лёве.

— Ладно, езжайте, друг мой. — вздохнул генерал. — Но если вас убьют, то на глаза мне не показывайтесь!

— Яволь! — гусар снова рассмеялся, и поспешил поднимать эскадрон.

Эрвин же заторопился к окраине Кляйнеегерсдорфа, куда аккурат в это время должны были подтягиваться эзельбургские мушкетеры и его бригады егеря.

Раненых действительно было много — телеги и возки, выделенные Зюссом, были заполнены. Те же, кто шел сам выглядели измотанными до предела — казалось, вот-вот, и они упадут наземь. Генералу даже стало немножечко стыдно за то, что он такой плотно и приятно позавтракавший, чисто побритый и даже почти отдохнувший.

— Герр бригадный генерал!..

— Вольно, Захуэр. — прервал полковника фон Эльке. — Все потом. Отдыхайте покуда. То что оттянули на себя неприятеля и продержались до рассвета — хвалю. Молодец, буду ходатайствовать вам об ордене. Пока же могу наградить только теплой ванной и сытной едой — слуги местного бургомистра уже озаботились.

— Это будет гораздо лучше даже и фельдмаршальского жезла. — слабо улыбнулся эзельбуржец.

Следующий, кого Эрвин разыскал в колонне, и с удовольствием узрел совершенно целым и невредимым, был фон Штоц. Даже осунувшийся, едва передвигающий ноги, покрытый пылью и грязью, корнет умудрялся выглядеть щеголевато.

— Ну, виконт, ничуть не сомневался в вашей способности выйти сухим из воды и в этот раз. — тепло обратился к нему фон Эльке.

— И почти без потерь, герр генерал. — устало, но с чувством удовлетворения произнес егерь. — Убитыми пятеро, десяток раненых, из них только один — тяжело.

— Да, насчет раненых… Надо срочно направить их к Кальмари — он формирует обоз в новоиспеченный всеармейский госпиталь, пока туда лавина не хлынула… — да, берштадцы и эзельбургцы были его боевыми товарищами, но заботился Эрвин, в первую очередь, все же о солдатах своей бригады. — Я сам займусь этим.

— Ну, отчего же сам, если у меня теперь заместитель есть? Пусть фон Айс озаботится. Кстати, должен поблагодарить вас, герр генерал, за такого помощника. Отличный стрелок, да и храбрости отменной. К тому же, как выяснилось, недурно управляется со шпагой и левой рукой.

— Отчего же левой-то? — не понял Эрвин.

— Да там на стене кабинета висела коллекция его покойного дядюшки — старинное оружие, но в исправном состоянии. Мы его все зарядили, на всякий случай, а когда такой случай все же наступил и вражеские гренадеры ворвались в усадьбу, юнкер схватил первое что под руку попалось, да разрядил в ближайшего померанца. — корнет криво усмехнулся. — А попалась ему двухфунтовая ручная мортирка времен шведско-новгородской войны. Картечью-то троих уложить удалось, да только вот корнету отдачей правую ключицу сломало. Ну там еще потом по ноге багинетом досталось, но вскользь, сущая царапина. Так что, ему в этот госпиталь тоже прямая дорога теперь, вот он пусть и озаботится отправкой.

Глава XIV

«Не узнаю ее сиятельство!» — эту фразу Мафальда теперь повторяла про себя раз по десять на дню. Конечно, она помнила, что и раньше нередко говорила себе то же самое — с тех пор, как она стала фрейлиной госпожи Эвелины и немного узнала ее характер, гроссгерцогиня постоянно давала ей повод для удивления, делая что-то, чего от нее никто не ожидал. Однако все прошлые непредсказуемые перемены в этой взбалмошной даме не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило с ней теперь. Впрочем, такая непредсказуемость ее любимой фрейлине, скорее, нравилась.

На следующий день после приема, на котором герцогиня объявила о своем желании помогать раненым, она развела невероятно бурную деятельность. Слуги, выполняющие ее поручения, сбились с ног, а фрейлины, раньше любившие пожаловаться на скуку, теперь в прямом смысле едва не падали от усталости. И уже ни на что не жаловались, так как их госпожа, загрузив их разными заданиями, сама умудрялась проделывать еще больше дел и выглядела при этом совершенно счастливой и довольной.

Оставшиеся при Эвелине двое пажей стали теперь курьерами и были отправлены в военный лагерь, чтобы узнать, где именно был устроен госпиталь. Отряды армии фон Берга, включая и обозы с ранеными, постоянно перемещались, и пажи, то отстававшие от них, то догонявшие солдат, то мчащиеся обратно в город, наверное, не раз позавидовали своему бывшему собрату Францу фон Айсу — мало того, что теперь он герой, мало того, что поучаствовал в настоящем мужском деле, так ему, ко всему прочему, больше не придется быть у гроссгерцогини на побегушках!