Корона от обороны - [19]

Мафальда слушала их болтовню краем уха и поначалу надеялась, что хоть кто-нибудь из ее товарок назовет истинную причину, по которой молодой человек отправился воевать. Но то, что он просто захотел быть полезным своей стране, ни одной из женщин так и не пришло в голову. Впрочем, госпожу фон Шиф это не слишком сильно удивило.

Сплетни о Франце плавно перешли в пересказ не менее пикантных историй о других пажах и господах, которых фрейлины знали великое множество. Большинство из этих историй Мафальда слышала, а о некоторых из них ей даже было доподлинно известно, как все обстояло на самом деле, но о некоторых любовных авантюрах она слышала впервые и постаралась запомнить их во всех подробностях. Это помогло ей немного развеяться и даже развеселиться, но все же полностью гнетущее настроение госпожи фон Шиф не прошло. Мысли ее все чаще возвращались то к брату, то к маленькому сыну, и безотчетное волнение за них обоих усиливалось с каждым часом. Ей надо было увидеть их, надо было убедиться, что с ними все хорошо. Но если встретиться с Эрвином фрейлина не смогла бы при всем желании, то навестить сына ей было не так уж трудно: единственным препятствием для этого была ее капризная госпожа.

Подошло время обеда. Эвелина выпроводила остальных фрейлин и собралась переодеваться, и измучившаяся дурными предчувствиями Мафальда заговорила с ней со смиренным и даже слегка виноватым видом:

— Ваше сиятельство, простите, могу я обратиться к вам с просьбой?

— Дорогая моя, для тебя — все, что угодно! — после трех часов сплетен герцогиня пребывала в превосходном настроении.

— Я хотела бы съездить на несколько дней в имение моего бедного покойного мужа, — сказала Мафальда. — Очень уж давно я там не была, а оставлять моего управляющего без присмотра — дело рискованное… Да и сына я долго не видела…

— Да, понимаю, — без особой радости отозвалась Эвелина, и ее губы недовольно скривились. Отпускать от себя Мафальду ей не хотелось, и она уже жалела, что так легкомысленно пообещала выполнить любое ее желание.

— Благодарю вас от всей души, госпожа! — с жаром воскликнула фрейлина, отрезая герцогине все пути к отступлению. — Я знала, что вы не будете против!

— Да, конечно же… — сникла Эвелина и от огорчения даже сама застегнула одну из поддерживающих ее платье булавок. — Но, надеюсь, ты ненадолго меня покинешь?

— Всего на несколько дней, клянусь вам! — убедительно заверила ее Мафальда.

«Два дня на дорогу туда, два дня — обратно и хотя бы неделя в имении! — решила фрейлина про себя. — Одиннадцать дней без Эвелины — что может быть прекраснее на этом свете?..»

Глава VII

— Навались! Поднажмите, черти, еще немного!.. — увязшая в грязи пушка, с громким чавкающим звуком дернулась вперед и измазанные липкой жирной глиной обода колес вышли из ямы, вкатились на накиданные впереди ветки. Эдвин фон Гогенштаузен выпустил спицу и сделал шаг назад и в сторону: дальше его солдаты могли справиться и без помощи своего генерала.

Покуда вытягивали застрявшее орудие, плащ слетел с плеч эрцгерцога, ледяной дождь вымочил его насквозь, и теперь, оглядывающийся по сторонам, поминутно отирающий глаза от небесной влаги, разгоряченный трудом наследник престола парил, словно забытый на огне кофейник. Кто-то из свитских сунулся было к нему с новым плащом — прежний был безнадежно испачкан и годился теперь разве только на то, чтобы скатав, бросить его под колеса очередной конной упряжки, — однако Эдвин с мрачным смешком отмахнулся.

— Поздно, поздно господа, я уже насквозь, — про себя он отметил, что невзирая на то, что тут целый дивизионный генерал августейших кровей вровень с нижними чинами около пушки корячится, большинство господ офицеров запачкали лишь обувь, но никак не перчатки. Действительно помогавшим в возне с орудием выглядел один лишь фон Шиллинг, чей плащ сбился куда-то за спину и на бок, отчего ротмистр также изрядно промок.

— Ваше сиятельство, извольте в карету, в тепло, — подал голос другой адъютант.

— Карету к черту! — зычным голосом отозвался фон Гогенштаузен. — Коня мне! Барон, едемте в авангард, надобно глянуть, отчего задержка там.

Йоахим фон Шиллинг молча склонил голову и, громко чавкая ботфортами по грязи, двинулся к своему жеребцу. Когда коня подвели эрцгерцогу, он был уже в седле и, окончательно избавившись от бесполезного теперь плаща, терпеливо ждал своего командира, не обращая, казалось, ни малейшего внимания на потоки ледяной воды, низвергающиеся с небес.

— Ну вы-то, вы куда разоблачились? — выкрикнул эрцгерцог, трогая коня с места. — Не хватало еще, чтоб вы простыли!

— Как вы изволили метко заметить, господин эрцгерцог, — невозмутимо ответствовал барон, поравнявшись с генералом-наследником, — уже поздно, я тоже промок до нитки.

— Не пытайтесь доказать мне, Йоахим, что саксонцы сделаны из железа. Мне отлично известно, что их черепушки изготавливают из дуба.

— Как будет угодно вашему сиятельству, — фон Шиллинг с легкой улыбкой склонил голову, выражая видимую покорность.

До головы колонны они добрались достаточно быстро, однако выяснить, отчего была заминка не успели — солдаты уже продолжили движение, вытягивая артиллерийские упряжки с раскисшей проселочной дороги на мощеный брусчаткой, по подобию древних карфагенских дорог, тракт. Впрочем, на покрытии сходство заканчивалось — если античные большаки тянулись подобно лучам, прямо, никуда не сворачивая, разрезая, если была в том надобность, неровности местности, поздний аллюстрийский собрат карфагенского шляха петлял между деревьями и холмами, словно змея.