Корона клинков - [27]

— Мавзолеи, — спокойно объяснил Брэк, — всего лишь сциллийское кладбище. Местные жители заботятся о своих умерших гораздо лучше, чем о живых. Дома они стоят из подсушенной глины, а более дорогой камень приберегают для последнего пристанища. Поэтому кладбище стоит, а от деревни почти ничего не осталось.

— Жутковато здесь, — фавн не мог отвести взгляд от ближайшего строения. Холодный лунный свет позволял разглядеть каждую щербинку в старинной вычурной кладке мавзолея.

— Успокойся, Торки, мы идём всего лишь мимо заброшенного погоста, ничего страшного или опасного здесь быть не может. Очень уж давно люди покинули эти места. Смотри в другую сторону, если руины тебя так беспокоят.

— Посмотришь тут, когда развалины так и притягивают взгляд, да ещё этот запах!

— Какой запах? — насторожился эльф.

— Разве не чуете вонь?

Брэк принюхался. Хотя он обладал обонянием гораздо более тонким, чем обычный человек, ничего странного в ночном воздухе ему различить не удалось. Болото дохнуло гниловатой сыростью, от дороги тянуло тёплой глиной, но все это перебивал пряный до омерзения аромат дурнишника, чьи плети с бледными свечками цветов обильно оплетали придорожные кусты. Вся эта какофония запахов не имела ни одной тревожной или необычной ноты.

— Хоть убей, не чую!

— Везёт вам, — хмыкнул Торки, — мне же оно так у ноздри и лезет.

Этан Брэк забеспокоился. Не исключено, что чувствительный нос фавна ухитрился уловить нечто подозрительное или даже опасное.

— Опиши запах.

Парень на секунду задумался, втягивая ноздрями воздух как сильное молодое животное.

— Вы станете смеяться, но воняет пропавшим маслом и чесноком. Словно дурной повар вознамерился зажарить тухлый чеснок на прогоркшем масле.

— Ты уверен? — эльф замер, пристально вглядываясь в ночь.

— Не сомневайтесь, пакость редкостная, захочешь, не перепутаешь.

— Дело плохо, где-то неподалёку мгляк. Попытайся хотя бы приблизительно определить, откуда исходит запах. Фавн зажмурился и дышал тихо-тихо, позволяя воздуху самому втекать в лёгкие.

— Думается мне, он впереди чуть слева, шагах двухстах. А что это за зверь такой — ваш мгляк?

— Если бы он был просто зверем, я сказал бы, что нам повезло.

— Может, убежим, пока не поздно? — с надеждой спросил Торки.

— Уже поздно, — ответил эльф, — раз ты почуял его, он нас заметил наверняка. Учитывая то, что мгляк без труда обгоняет лошадь, убежать мы не успеем. Остаётся одно — идти вперёд.

Руны на его посохе, которые Осокорь принял за причудливые украшения, засветились приглушенным серебристым светом, и с обоих концов выдвинулись призрачные клинки, превратившие красивую безделушку в глефу. Фавн невольно отшатнулся.

— Все в порядке, друг мой, это всего лишь оружие. Возьми свой меч и встань позади меня чуть справа. — Голос Брэка оставался спокойным, — мгляк убивает не ради банальной плоти, он питается страданиями, которые испытывает жертва перед смертью. Нередко за ним следует компания нахлебников-прилипал. Они и доедают трупы.

— Мне это нравится все меньше и меньше, — Торки сжимал в руках меч-полуторник, который до поры лежал среди их вещей, — вам доводилось встречаться с этой нечистью раньше?

— Нет, но вот в книгах читал.

— А там говорилось, кто обычно доедает за ним?

— Говорилось, — негромко ответил Брэк, — самые безобидные их них — шакалы-падальщики, но могут встретиться гули или какие-нибудь другие трупоеды. И ещё: передние лапы мгляка удлиняются, на когтях яд. Насмерть не убьёт, но парализует. И прими для удобства свой собственный облик.

Все чувства Брэка обострились до предела. Он уже тоже чувствовал тошнотворную вонь, волнами исходящую от мгляка, что притаился впереди под кустом плакучей ивы у горбатого мостика над протокой, питавшей болото. Эльф видел его как пятно почти осязаемой тьмы. Мгляк сидел, напружинившись, готовый атаковать, и его, похожая на ящеричью, спина подрагивала от напряжения.

Он бросился на добычу немыслимо длинным и резким прыжком. Эльф припал, увернулся, ушёл влево, а Торки отскочил вправо и бешено закрутил мечом перед собой. Монстр замер, поводя мордой, насаженной на складчатую шею, и его белёсые глаза пытались определить, кто из двоих опаснее. Затем он обманно дёрнулся к Торки, но извернулся в прыжке, вытянул лапы, пытаясь дотянуться до шеи Брэка. Эльф снова увернулся, сумев полоснуть мгляка широко, почти с полного разворота. Тот сжался в комок и перекатился назад. Поэтому удар, который должен был рассечь омерзительное создание от подмышек до задних лап, лишь едва зацепил его бок. Мгляк издал хриплое шипение, но рана, видимо, не сильно обеспокоила его, потому что монстр распластался по земле и буквально подтёк к Брэку, целясь в живот снизу. Эльф отбил нападение, прыгнул вперёд, опершись на слизистую шершавую спину мгляка. Приземлившись на одно колено, он попытался достать врага прямым длинным выпадом. Мгляк грациозно увернулся от удара и тут же попытался цапнуть Торки за ногу. Нет, не зря фавнов презрительно называли козлоногими. Торки отскочил от хищно клацнувших по земле когтей с резвостью горного архара и запоздало рубанул мечом. Мгляк отвлёкся на блеснувший в лунном свете клинок. Этого короткого мгновения вполне хватило Брэку, чтобы нанести удар наискось с разворота. Быстрота, с какой бил эльф, превратила движение обоих его клинков в две сплошные сияющие льдистым лунным светом полосы. Мгляк свистяще взвизгнул и вдруг дёрнулся вперёд, вгоняя оружие врага глубже в собственное тело. Он хотел достать эльфа любой ценой. Эльф отступил на шаг, выдернул посох и окончательно добил монстра вертикальным резким ударом в основание шеи. Как ни странно, крови не было, только в воздухе плыл тошнотворный запах испорченного чеснока.