Королевство Тени и Света (ЛП) - [10]

Затем ускоряясь.

Воплощая адскую трансформацию.

Песнь короля Невидимых обратила вспять то, чего добился Котёл Забвения.

Восстановила их воспоминания.

Все. Включая их происхождение, эту рощу и Ту, Что Пропела Песнь.

Это также восстановило нечто другое, отсюда и необходимость пронзать плоть до кости, чтобы держать себя в руках.

Во всяком случае, это произошло в пределах Зимнего Двора. Иксай стремилась узнать, все ли в Фейри страдали от подобного, или только её королевство. И всё же она страшилась (да, страшилась) покинуть свой замок и выйти на открытое место, чтобы узнать самой.

Отсюда и эта тайная встреча.

Сначала она взглянула на Азара, на его кожу цвета осеннего солнца, отражавшегося от каштанов, на глаза, мерцающие шафрановыми и мандариновыми оттенками двух самайнских костров, затем на свою летнюю противоположность пышную Северину с золотистой кожей, золотистыми волосами до лодыжек и плавящим взглядом.

Она никогда не сумела бы прочесть правду на их лицах, как и они не могли прочесть её лицо. Члены королевской элиты были самыми неуступчивыми из сидхов, способными скрывать и выносить многое. Если только (Иксай неуловимо задрожала от этой мысли) их состояние не продолжало ухудшаться.

— Зачем ты призвала нас сюда? — властно потребовал Азар.

— Откуда, — ледяным тоном парировала Иксай, взмахнув рукой, чтобы прогнать свой длинный белый горностаевый плащ, в котором в знойной роще было слишком жарко, — вы знали, где это место?

Котёл стёр воспоминания, они давным-давно забыли, что когда-то жили в райском фруктовом саду. То, что они сумели найти это место, сообщило ей многое из того, что она хотела знать, и Иксай испытала вспышку злорадного удовлетворения от того, что их воспоминания тоже восстановились. Страдания куда терпимее, когда выносишь их в компании.

Её вопрос был встречен тишиной.

— С вами это тоже случилось. Ваши воспоминания вернулись, — воспоминания слишком давние, слишком обременительные, чтобы нести их в себе. Иксай украла Котёл из королевства Эобил и испытала его на нескольких своих подданных, надеясь, что он сумеет восстановить порядок из катастрофы. Это не сработало. Он оказался сломанным, бесполезным. Давние вражды возобновились, и среди расы бессмертных имелось бесчисленное множество древних споров, бесконечных обид, вечных скорбей. — И эмоции тоже, — ровно добавила она.

— Я понятия не имею, о чём… — холодно заговорил Азар.

— Я раскрыла свои карты, — рявкнула Иксай. — Смеешь ли ты проявить непочтение к чести? — королевская элита блюла строгие формальности. Иначе они были слишком могущественны, чтобы вести себя хорошо. Отказ от любезностей приводил к разжиганию войн.

После долгой паузы он склонил голову и натянуто произнёс:

— Как ты и утверждаешь, и воспоминания, и эмоции вернулись.

Последовав его примеру, Северина кивнула.

— Летний Двор… — она умолкла, поджимая губы в узкую металлическую линию.

— В хаосе, — холодно закончила Иксай. — Они не могут убивать, так что предаются другим развлечениям, используя свои силы друг против друга ужасающим образом, — обитатели Зимнего Двора стали отвратительными чудовищами, которым место скорее в тюрьме Невидимых. Если бы восстановилась только память или только эмоции, эффект не был бы таким катастрофическим. И если бы вернулась лишь память, они бы научились с этим справляться. Это эмоции подстёгивали их столь смертоносные действия. Две эти вещи в сочетании являлись токсичными для существ, которые вечность не терпели ни того, ни другого.

Азар на мгновение умолк, затем сурово сказал:

— Мне пришлось оградить свой замок от них. Мой собственный двор отказывается меня слушать, и тем более подчиняться.

Сознаться в том, что он боится своих подданных, для него было изобличающим признанием, оливковой ветвью, предложенной отчаявшимся принцем. Иксай отчаялась не меньше его и приняла этот жест.

— Я сделала то же самое, — она не могла поднять армию против людей, не могла собрать отряды, не могла отдать приказы. Её двор превратился в безумных эмоциональных дикарей, которых она уже не могла слушать или созерцать. Если бы не сила, врождённо присущая тем, кто правил королевскими домами, она сама находилась бы на том ужасном дворе, в этот самый момент, и стала бы столь же отвратительной, как и её подданные.

Мгновение спустя Северина примкнула к хрупкому перемирию.

— Я тоже. Мой двор столь же злобен, как Невидимые, все до последнего!

Не совсем. Низшие касты были моложе, обладали более короткими воспоминаниями. Некоторые даже были зачаты в этой безмятежной роще до того, как Эликсир сделал Видимых бесплодными. Последняя рождённая каста, спирсидхи, была свободна от безумия, охватившего Туата Де. Иксай презирала их и завидовала им за это. Когда перемены только начали нарастать, её двор охотился на них, загнал крошечных фейри в укрытие.

— Вы так говорите, будто только ваш двор страдает от этого. Вы тоже это чувствуете. Те же желания. Голод. Нужду, — одержимую. Всепоглощающую. Притупляющую разум. Болезненную для существ, которые не испытывали боли целую вечность.

Лицо Азара напряглось.

— В отличие от этих дураков, я это контролирую.