Королевство пепла - [5]

Эдион мог только надеяться, что Эраван также не знал, что среди них больше не было Наследницы Огня. Что бы сказали или сделали собственные войска Террасена, когда поняли, что пламя Аэлины не защитит их в бою, он не хотел рассматривать.

— Это также может быть настоящим маневром, который нам посчастливилось обнаружить. — размышлял Рен. — Так мы рискуем перебросить войска на перевалы? Там уже есть некоторые в Оленорожьих горах за Оринфом, и на северных равнинах за его пределами.

Умный ход со стороны Рена, убедить Дэрроу позволить ему разместить часть Беспощадных за Оринфом, который должен отплыть на север и атаковать оттуда. Этот ублюдок ничего бы не пропустил.

— Я не хочу, чтобы отрава распространилась слишком мало, — сказал Эдион, изучая огонь. Так отличается, это пламя так отличается от огня Аэлины. Как будто перед ним был призрак по сравнению с живым существом, которое было магией его Королевы. — И у нас все еще недостаточно войск, чтобы сэкономить.

Даже с отчаянным, смелым маневрированием Аэлины с союзниками, которых она выиграла, они не приблизились к полной мощи Мората.

И всего золота, которое она оставила, было мало, чтобы купить больше, не тогда, когда этого было мало, чтобы даже соблазнить кого-то присоединиться к их делу.

— Аэлина не слишком переживала, когда упорхнула в Элдрис. — пробормортал Рен.

На мгновение, Эдион ощутил плевок пропитанного кровью песка.

Железный гроб. Маэва избила ее кнутом и положила в настоящий гроб. И уплыла в Мэла-знает-куда. С бессмертным садистом с ними.

— Аэлина, — сказал Эдион, стараясь сделать все возможное, даже когда ложь душила его, — у нее есть свои планы, о которых она расскажет нам только тогда, когда придет время.

Рен ничего не сказал. И хотя возвращение Королевы Рена было иллюзией, Эдион добавил:

— Все это для Террасена.

Он сказал такие ужасные вещи ей в тот день сражения с Илькенами. Где наши союзники? — требовал он. Он все еще пытался простить себя за это. Любого из них. Все, что у него было, это единственный шанс все исправить, сделать, как она просила, и спасти их королевство.

Рен взглянул на мечи-близнецы, которые он бросил на древний стол позади них.

— Она все равно уехала.

Не в Элдрис, а десять лет назад.

— За последние десять лет мы все совершали ошибки.

Боги знали, что у Эдиона было достаточно того, что он хотел исправить.

Рен напрягся, как будто выбор, который преследовал его, пересек его спину.

— Я никогда не говорил ей, — тихо сказал Эдион, чтобы Сокол, сидящий на стропилах, не услышал. — О наркопритоне в Рафтхоле.

О том факте, что Рен знал владельца и часто посещал заведение с женщинами, до той ночи, когда Эдион и Шаол притащили Рена в практически бессознательном состоянии, когда они прятали его от людей короля.

— Ты можешь быть настоящим мудаком, ты знаешь это? — голос Рена стал хриплым.

— Я бы никогда не использовал это против тебя. — Эдион поймал бушующий темный взгляд Лорда, пусть Рен почувствует доминирование, кипящее в его собственном. — То, что я хотел сказать, прежде чем ты слетел с катушек, — добавил он, когда рот Рена снова открылся, — это то, что Аэлина предложила тебе место в этом дворе, не зная этой части твоего прошлого. — В челюсти Рена дернулась мышца. — Но даже если бы она знала, Рен, она все равно сделала бы это предложение.

Рен изучал каменный пол под их сапогами.

— Никакого Двора не существует.

— Дэрроу может кричать это, сколько угодно, но я не согласен.

Эдион опустился в кресло напротив Рена. Если Рен действительно поддерживал Аэлину, и теперь, когда Элида Лочан вернулась, а Сол и Рави из Сурии, вероятно, поддержат её, это давало его Королеве три голоса в ее пользу. Против четырех против нее.

Было мало надежды, что голос Лисандры, как Леди Караверры, будет признан.

Оборотень не просила увидеть землю, которая должна была быть её домом, если бы они пережили эту войну. Только обратилась в Сокола и улетела на некоторое время. Когда она вернулась, она ничего не сказала, хотя ее зеленые глаза горели.

Нет, Караверра не будет признана её территорией, пока Аэлина не займет ее трон.

Пока Лисандра не будет коронована Королевой, пока его собственная не вернется.

Она вернется. Она сделает это.

В дальнем конце зала открылась дверь, за которой последовали быстрые легкие шаги. У него подскочил пульс до радостного «Эдион!» пролетевшего над камнями.

Эванджелина сияла, одетая с ног до головы в зеленую шерстяную одежду, окаймленную белым мехом, ее красно-золотые волосы свисали в две косы. Как у горных девушек Террасена.

Ее шрамы расширились, когда она усмехнулась, и Эдион распахнул руки как раз перед тем, как она бросилась на него.

— Они сказали, что ты вчера поздно пришел, но ты ушел до рассвета, и я боялась, что снова буду скучать по тебе.

Эдион поцеловал ее в макушку.

— Ты выглядишь так, будто выросла на целый фут с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

Лимонные глаза Эванджелины светились, когда она бросила взгляд между ним и Реном.

— Где…

Вспышка света, и вот она появилась.

Сияющая. Казалось, Лисандра сияла, когда она накинула плащ вокруг ее голого тела, одежда осталась на соседнем стуле именно для этой цели. Эванджелина бросилась в объятия оборотня, наполовину рыдая от радости. Плечи Эванджелины дрожали, и Лисандра улыбнулась, глубоко и тепло поглаживая голову девушки.