Королевство - [50]

Но я больше, чем уверен, что окажись на моём месте другие люди из моего мира — результат не сильно бы отличался. Мы, земляне, в большинстве своём сволочи, не заботящиеся о других, а лишь создающие вид благодетели. Я думаю, что девять из десяти людей были бы такими же, если не ещё большими сволочами, если бы им дали мои возможности и поставили перед ними мои задачи.

Хотя, может быть, я заблуждаюсь и лишь сужу других людей по себе? Не знаю.

Но одно я знаю точно: какой бы скотиной я ни был, у меня есть пунктик — я не мог мучить детей и не мог видеть их страдания.

При виде этой девочки, торгующей собой для какого-то мужика, мне стало не по себе.

— Папа! — девочка бросилась к валяющемуся на земле мужику и стала помогать ему подняться.

Обращение этой худышки к пьянчуге меня поразило настолько, что я замер столбом.

— Это твой отец? — шокировано спросил я ребёнка.

— Да, это мой папа. Больше не бейте его, господин, пожалуйста. — сквозь слёзы ответила мне девочка.

Мне стало плохо.

При одном взгляде на мразь, заставляющую заниматься свою малолетнюю дочь проституцией ради того, чтобы выпить, вызывала у меня желание придушить его прямо тут.

— Это твоя дочь? Как ты, тварь, можешь торговать своей собственной дочерью?

— Не твоё дело, ублюдок. Моя дочь. Что хочу, то и делаю!

Слова не соответствовали поведению мужика. Вроде бы он на словах и огрызался, но при этом жался, пытаясь спрятаться за девочкой, дрожа от страха.

— Где вторая девочка? Алиса?

— Не твоё дело. — пробубнило в ответ чмо, продолжая сжиматься за спиной дочери.

— Если прямо сейчас не приведёшь её сюда, то я убью тебя на месте.

На защиту этого червя опять встал ребёнок.

— Не нужно, господин, прошу. Я позову её, она на соседней улице.

Девочка побежала за сестрой.

Мужик было собирался пойти за дочкой, но я поймал его за плечо и, больно дёрнув за ключицу, поставил перед собой на колени.

— Тебя никто не отпускал. Будешь ждать здесь.

Пока мы ждали возвращения девочки, это ничтожество обоссалось и начало распространять вокруг запах аммиака, что заставило Грума окончательно выйти из себя и отойти от нас с Одэлис почти на десять шагов.

Через минуту оборванка вернулась с ещё одной такой же грязной оборванкой, но чуть младше.

Они точно были сёстрами, потому что внешнее сходство было поразительным. Глядя на подошедшую к нам Алису, можно было точно сказать, как два года назад выглядела её старшая сестра.

— Как тебя зовут? — обратился я к несчастному ребёнку, который вновь встал перед отцом на защиту.

— Элайна.

Вздохнув, я обратился к «образцовому папаше».

— Эй, мразь, за сколько продашь девочек мне?

— А? Чё?

— Ничё. За сколько продашь мне дочерей, спрашиваю? Не на ночь, а насовсем.

— Э? Ну, я…

— Вот ничтожество… — я сунул руку в один из мешочков, висевших у меня на поясе и наугад вытащил несколько монет, бросив их в грязь перед ногами — столько достаточно?

Мужик с горящими глазами бросился собирать высыпанные мной семнадцать серебряных монет, ползая на коленях в грязи.

— Да, богатый господин, конечно, достаточно. Забирайте обеих.

Я посмотрел в глаза Элайне и, аккуратно взяв её за руку, сказал:

— Пойдём со мной. Нечего тебе делать с таким отцом.

— А как же моя мама? — на глазах девочки навернулись слёзы — И остальные сёстры с братиком?

— Так у тебя что, ещё есть сёстры?

— Да, кроме Алисы у меня ещё две сестрёнки и братик. — сквозь слёзы ответил мне ребёнок.

Подняв глаза к небу и тяжело вздохнув, я обратился к храброй девочке:

— Отведи меня к своей маме.

* * *

Мы были в гостях у этой семейки уже через десять минут.

Папаша вообще не заморачивался и торговал своими дочерями в нескольких шагах от дома, на ближайшей проходной улице.

Зайдя в дом, я сморщился.

В покосившейся деревянной лачуге воняло и было грязно.

Местный обед варился на костре прямо посреди комнаты — на треноге стоял котелок, в котором бурлило какое-то вонючее варево из костей и картофельных очистков.

На меня испуганным взглядом смотрела плохо выглядящая женщина лет двадцати пяти. Было видно, что раньше она была красавицей, но образ жизни превратил её в замученное убожество.

Элайна и Алиса остановились у меня за спиной, а чмо подбежало к жене и начало ей что-то объяснять, показывая серебро в руках. Я не слушал, но о сути беседы догадаться было несложно.

Мой взгляд был прикован к детям.

На меня смотрели две худышки, которым судя по виду, было примерно семь и пять лет.

Также по хибаре полностью голым бегал трёхлетний мальчишка.

— Я заберу всех.

С этими словами снова запустил руку под плащ и взял монеты из второго висевшего на поясе мешочка.

Я бросил на земляной пол три золотых, а чмо с женой их благосклонно подняли.

— Да, конечно, господин.

Это были слова женщины. Матери пятерых детей…

Мне стало плохо. Грудь сдавило, воздуха перестало хватать, а в мозгах пульсировала злость.

Элайна заплакала и бросилась обнимать мать со словами: «мамочка, любимая, не бросай меня». Но в ответ услышала лишь то, что девочке очень повезло и она не должна отворачиваться от подарка богов.

Мать говорила дочери много про то, что теперь у неё всё будет хорошо и что-то в таком духе… Говорила ласковым, заботливым голосом, но ведь…