Королевство гнева и тумана - [4]

— Пойми, у меня есть очень важные дела. Но я не смогу их выполнять, если постоянно буду думать, не грозит ли тебе беда.

— Никакая беда мне не грозит.

Я же теперь фэйка. Я стала быстрее и сильнее, чем была в смертном теле. Случись что, я легко скроюсь от беды.

— Прошу тебя, сделай это хотя бы для меня, — сказал Тамлин, поглаживая шею истомившегося жеребца.

Его спутники уже двигались к лесу, а самый первый почти достиг лесной кромки. Тамлин кивнул в сторону белых стен поместья:

— У тебя наверняка найдутся дела дома. Или — займись живописью. Опробуй новые краски и кисти, что я тебе подарил на день зимнего солнцестояния.

Дома меня ждали нескончаемые приготовления к свадьбе. Асилла не подпускала меня ни к каким другим делам. И не только из-за того, кем я была и кем вскоре стану для Тамлина… Из-за того, что я сделала лично для нее, для ее мальчишек и для всей Притиании. Кое-кто из служанок, увидев меня в коридоре, и сейчас еще заливался слезами благодарности. Что же касается живописи…

— Конечно, — прошептала я, заставив себя посмотреть Тамлину в глаза и улыбнуться. — Будь осторожен, — добавила я с тревогой.

Одна мысль о том, что Тамлин отправлялся охотиться на чудовищ, некогда служивших Амаранте…

— Я люблю тебя, — тихо произнес Тамлин.

Я кивнула и повторила те же слова. Тамлин поспешил к дожидавшемуся его Ласэну. Посланник верховного правителя слегка хмурился, недовольный задержкой. Я не стала смотреть, когда всадники скроются из виду, и пошла обратно.

Мне было некуда спешить. Я брела по садам и тропинкам, окаймленным живой изгородью. Над головой весело чирикали весенние птицы, а под ногами моих легких туфелек хрустели камешки.

По правде говоря, я терпеть не могла светлых платьев, ставших моей повседневной одеждой. Однако у меня не хватало духу сказать об этом Тамлину; особенно когда он накупил целый ворох подобных платьев и весь светился от радости, видя меня каждый раз в новом наряде. К тому же в его упорстве был смысл. Если я облачусь в привычные мне штаны и рубашку, надену камзол и вместо драгоценностей обвешусь оружием, и здесь, и в других уголках Притиании это расценят соответствующим образом. И потому я наряжалась в платья и позволяла Асилле возиться с моими волосами. Если это дарило фэйцам и фэйри спокойствие и уверенность, что ж, они заслужили такой подарок.

Тамлин хотя бы не возражал против кинжала, который висел у меня на поясе, украшенном драгоценными камнями. Пояс и кинжал были подарками Ласэна. Кинжал он подарил мне за несколько месяцев до плена у Амаранты, а пояс — через несколько недель после падения самозваной королевы. И кинжал стал частью моего повседневного арсенала. «Даже вооруженная до зубов, ты остаешься прекрасной», — сказал мне тогда Ласэн.

Но даже если в этих краях установится настоящее спокойствие, сомневаюсь, что и через сто лет, проснувшись поутру, я не прицеплю к поясу кинжал.

Сто лет. Подумать только.

Да, меня ожидали века жизни. Века рядом с Тамлином, в прекрасном тихом месте. Возможно, когда-нибудь я привыкну к фэйскому бессмертию. А может, и нет.

Наш дом стоял в окружении роз. Его стены увивал плющ. Возле лестницы, ведущей ко входу, я остановилась и мельком взглянула на окна справа. Их тоже окружали цветущие кусты роз.

Это были окна моей живописной мастерской. В прежней, смертной жизни я могла днями не вылезать оттуда.

Вернувшись из Подгорья, я заглянула в мастерскую всего один раз. Краски, кисти, холсты терпеливо ждали, когда я начну запечатлевать пережитое вперемешку со своими мечтами и фантазиями. Все то, к чему я так жадно тянулась, теперь вызывало у меня… отвращение.

Помню, зайдя в мастерскую, я через считаные минуты вышла оттуда и больше не возвращалась.

Я перестала запоминать оттенки цвета, интересоваться формой предметов. Не знаю почему, но меня больше не восхищали картины, висевшие в коридорах и собранные в галерее. Я вообще старалась на них не смотреть.

Меня окликнули. Из открытых дверей донесся мелодичный женский голос. Тяжесть, давившая мне на плечи, чуть ослабила хватку.

Ианта. Верховная жрица, фэйка знатного происхождения и подруга детства Тамлина. Она взяла на себя все хлопоты по устройству нашей свадьбы. Против этого я не возражала. Но мне совсем не нравилась ее готовность поклоняться мне и Тамлину, словно мы — новоиспеченные боги, избранные и благословленные Котлом.

Впрочем, я не жаловалась. Ианта прекрасно знала придворную жизнь, равно как и жизнь за пределами двора. Во время обедов и официальных празднеств она садилась рядом со мной и подробно рассказывала обо всех гостях. Только благодаря ей я выдержала «водоворот веселья», сопровождавший празднование дня зимнего солнцестояния. Ианта взяла в свои руки управление всеми церемониями. Я была только рада предоставить ей решать, какими ветвями и гирляндами украшать дом и все прочие места празднования. Конечно же, она гораздо лучше меня знала, как накрыть столы и какая посуда приличествует тому или иному пиршеству.

Если Тамлин оплачивал мои многочисленные наряды, Ианта занималась их выбором. Она была настоящим сердцем народа фэ. Казалось, сама Богиня простерла к ней длань, повелев вывести фэйцев из мрака и отчаяния к свету.