Королевство Бараглаф - [21]

Глава девятая ЩЕНОК МИЛЕДИ

Филин сначала внимательно осмотрел завтрак, который подала ему Минцера, и она, конечно, это заметила. Когда он в третий раз разломил на кусочки пышный хлебец, Минцера цокнула языком:

— Миледи запретила мне пичкать тебя хацетом. Так что можешь спокойно есть свой завтрак.

Филин кивнул:

— Если бы она приказала отравить меня, ты бы сказала то же самое.

Минцера вздохнула:

— Я, наверное, заслужила такое отношение.

Филин снова стал внимательно потрошить хлебцы. Неожиданно в облаке голубых шелков в комнату вплыла сама Миледи Исива. Филин застыл от возмущения, когда она наклонилась к нему и, благоухая духами, поцеловала в бровь.

— Как ты себя чувствуешь, мой милый бедный мальчик? Да ты почти ничего не съел.

— Вас это удивляет? — спросил он.

Миледи Исива плотно сжала губы.

— Я заплатила за тебя десять империалов. Вряд ли я стала травить тебя. Если бы ты не был так чувствителен, хацет не причинил бы тебе вреда.

Филин не ответил, но страх и недоверие в его глазах тронули даже Миледи Исиву.

— Ты закончил завтрак? — спросила она.

Он кивнул, и она знаком приказала ему следовать за ней. Он послушно пошел, отстав на положенные три шага.

В дверях библиотеки она остановилась и с легким раздражением сказала:

— Я кое-что забыла у себя в будуаре. Пойди развлеки пока моего гостя.

— Может быть, я могу принести это вам, милостивейшая Миледи?

— Делай, как я сказала.

Она открыла дверь, мягко втолкнула его в комнату и сразу же закрыла за ним дверь. Он услышал, как в замке повернулся ключ. У высокого окна стоял какой-то человек и смотрел на улицу сквозь задернутые шторы. Когда он повернулся, у Филина перехватило дыхание. Он видел этого человека во сне: молодой, худой, с орлиными чертами лица, а на руке — кольцо с большим зеленым камнем. Пока они рассматривали друг друга, на лице у человека сменилось несколько выражений, в точности как Филин видел во сне. С легкой улыбкой он поманил Филина. Потом взял его за подбородок и повернул лицо к свету, почти так же, как делала Миледи. Он потер зеленеющие синяки.

— Это Исива сделала? Или приказала, чтобы это сделали?

— Нет. Меня избил мой брат.

— Брат? — От удивления его голубые глаза расширились, взгляд скользнул по повязке на левом запястье Филина.

— Еще до того, как продал меня.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Филин.

— Филин? Почему?

— Норка так назвала меня. Она сказала, что у меня глаза как у филина. — Неожиданно нахлынули воспоминания: совсем молодая порывистая Норка излагает ему правила: «Если ты хочешь быть одним из нас, тебе нужно новое имя. Вот как у меня: я — Норка, а не Фриса. А ты будешь Филином. У тебя глаза филина, да и зрение тоже. Филин видит в темноте, а ты можешь заглянуть в темные глубины души. Это очень помогает, когда просишь милостыню, — сразу узнаешь, кто может посочувствовать и раскошелиться».

Воспоминания причиняли боль. Глаза наполнились слезами, но он прикусил губу, решив, что ни за что не заплачет. На лице незнакомца отразилось сочувствие, и он пригладил взъерошенные волосы Филина.

— Эх, Филин, — вздохнул он грустно.

Именно эта нежность сломила его решимость. Слезы хлынули из глаз мальчика, и незнакомец, приобняв, мягко привлек его к себе. Филин постарался унять слезы и оттолкнул его. Ничего не говоря, мужчина дал ему носовой платок.

Филин вытер глаза и высморкался.

— Обычно я не такой плакса, — сказал он с отвращением. — Извините.

В ответе мужчины сквозил цинизм:

— Я тоже не всегда такой мягкий. Меня зовут Цитанек. И давно ты здесь, Филин?

— Четыре ночи и три дня.

— А чем ты занимался до того, как твой брат продал тебя?

— Просил милостыню у Храмовых Ворот.

Цитанек приподнял брови.

— А ты довольно чистый для трущобной крысы. — В его тоне прозвучала насмешка. — Должно быть, тебе нравится твоя новая жизнь — вдоволь еды, новая одежда, удобная постель.

— И такие красивые украшения, — откликнулся Филин, показав на рабский браслет. — Я ненавижу это. Даже если еда не отравлена, то слишком острая. Кровать настолько мягкая, что душит меня, а от одежды все чешется. Уж лучше бы я был дома, и пусть в нем полно грязи и паразитов. Может, жизнь в Трущобах и труднее, но здесь я всего лишь собственность Гитивов. И вы думаете, мне нравится все это? О, боги! — Он повернулся и пошел прочь. Но на полпути к двери остановился. — Я даже не могу обидеться и уйти, — добавил он. Несмотря на гнев, ему стало весело. — Она нас заперла.

Они оба неожиданно рассмеялись.

— Филин, не уходи и не обижайся. Я прошу прощения. Моя кузина Исива — хитрая женщина. Ненавижу, когда меня используют. И почему мне не пришло в голову, что ты обидишься? — Цитанек протянул руки. — Посиди со мной, расскажи мне о жизни в Трущобах.

Филин шагнул к нему и вдруг застыл. Подняв на Цитанека испуганные глаза, он прикрыл рот руками.

— Филин, что случилось?

— Ридев Ажер спрашивал меня, какую роль, как я думаю, мне отвели в Доме Гитивов. Я сказал, что, как мне кажется, роль наживки. Он посмеялся и сказал: «Очень может быть. Вот только для кого?» Наверное, она решила использовать меня против вас.

Цитанек пересек комнату и подошел к мальчику. Легко коснувшись рукой его плеча, он сказал: