Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - [62]
Проведя в их обществе почти два года, Анна хорошо изучила спутниц. Даму Беатрису она про себя называла Драконихой – эта острая на язык норманнка находилась при Джоанне с детства, и ей лучше было не перечить. Фрейлины Беренгарии вызывали у нее мало интереса, потому как по-французски не разумели и говорили на романском языке Наварры и на lenga romana, наречии, бывшем в ходу в Аквитании. Да и вообще они казались скучными и пресными уже пятнадцатилетней Анне. А вот в леди Мариам не было ничего скучного и пресного, потому как история ее семьи была такой же экзотической, как и ее наружность. Поцелованная солнцем кожа и раскосые золотистые глаза намекали на сарацинскую кровь, при этом Анна знала, что Мариам христианка, избранная в наперсницы Джоанне, тоскующей по дому девочке-жене короля Вильгельма. Мать фрейлины была невольницей в гареме отца Вильгельма. Скандальное происхождение подстегивало любопытство Анны, как и тайный роман, который Мариам крутила с валлийским кузеном Джоанны Морганом.
Анна терялась по временам в догадках, известно ли Джоанне и Беренгарии об амурах Мариам. Беренгария наверняка бы не одобрила, потому что усвоила строгий испанский кодекс поведения, отчего казалась Анне старше своих двадцати трех лет. Анна была слегка влюблена в супруга Беренгарии, которого называла сарацинским прозвищем Малик-Рик – она знала, что это забавляет его. Киприотка не считала Беренгарию подходящей парой для такого мужчины. Но питала к ней симпатию, потому что у Беренгарии было щедрое сердце. Дочь Исаака Комнина как никто другой знала, как редко встречается в их мире истинная доброта.
Но вот кого она по-настоящему полюбила, так это Джоанну: женщину красивую, светскую, умную и обладающую сильной волей. А еще Джоанна умела наслаждаться радостями повседневной жизни, и этому уроку Анна охотно училась. При кипрском дворе смех был не в чести, так как отец, постоянно боящийся утратить свою незаконную власть, с подозрением смотрел на всякие забавы и веселье. Когда они приплыли в ноябре в Мессину, мачеха предпочла остаться на родной Сицилии, а вот Анна решила ехать с Джоанной и Беренгарией дальше, во владения английского короля.
Позабыв про игру с Алисией, Анна наблюдала за другими женщинами в зале. Беренгария трудилась над тонкой вышивкой, как и большинство ее фрейлин, а Джоанна читала им вслух книгу «История королей Британии». Анна слышала рассказ Джоанны, что сочинил эту книгу монах-августинец по имени Гальфрид Монмутский, но это имя ни о чем не говорило ей. Чтение явно не слишком занимало Джоанну, поскольку она по временам останавливалась, устремляла взгляд в пустоту, затем спохватывалась и снова обращалась к страницам. Анна забыла, когда в последний раз слышала чей-то смех. Создавалось ощущение, что в доме объявлен траур.
Алисия терпеливо ждала, когда подруга вернется к игре. Когда этого не случилось, она промолвила тихо:
– Я каждый день возношу молитвы, чтобы король Ричард добрался благополучно.
Она хотела утешить, понимая, как беспокоится Анна, как переживают они все, но Анна неверно истолковала ее намерения и рассердилась:
– Разумеется, с Малик-Риком все хорошо! Как ты вообще можешь сомневаться в этом?
Голос Анны прозвучал звонко, и взрослые стали оглядываться на нее. Но никто ничего не сказал на этот всплеск эмоций, потому что тема безопасности короля была очень тонкой и явно не из тех, которые стоит обсуждать в присутствии сестры и жены Ричарда. Повисла неуютная тишина, но все давно уже привыкли к таким неприятным моментам. Привычный уклад придворной жизни постепенно и неуклонно разрушался вместе с осознанием неприятного факта, что король исчез и может даже погиб.
Наблюдая, как Анна выговаривает Алисии за «недостаток веры», Беренгария печально улыбнулась. Джоанна перестала делать вид, будто читает, раскрытая книга лежала у нее на коленях. Она прекрасно понимала, в каком унылом направлении текут мысли невестки, потому что и сама думала о том же, отчаянно дожидаясь весточки о местонахождении Ричарда. Но они никогда не обсуждали свои опасения, вступив в заговор молчания, и вели себя так, будто им нет дела: пытались прогнать страх, делая вид, что не замечают его. Однажды это сработало – когда буря разметала королевский флот, и их корабль прибило к берегам Кипра, а Исаак Комнин грозился силой свезти их на остров. За весь тот кризис женщины и полусловом не обмолвились о том, что галера Ричарда могла пойти ко дну во время того шторма в Страстную пятницу. Их вера была вознаграждена, когда Ричард прибыл за считанные часы до истечения выдвинутого Исааком ультиматума. Но тогда испытание продлилось всего неделю, пусть и показавшуюся бесконечной. А теперь минуло вот уже два месяца с тех пор как об английском короле были хоть какие-то известия.
Стараясь повернуть беседу к безопасной теме, с которой не обратишься ненароком к исчезновению ее мужа, Беренгария снова заговорила о преступлении, вызвавшем в Риме много шума, – убийстве епископа Льежского и кровавых следах, ведущих прямо к трону императора Фридриха.
