Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - [125]

Но усмиряя один пожар, Альфонсо разжег другой. Кардинал Мелиор слушал его с нарастающей тревогой, ведь в итоге ответственность за безопасность королев лежала на церкви. Ему не больше, чем женщинам, нравилось неожиданное привлечение графа Тулузского. Но при имени Раймунда де Сен-Жиля он подскочил как ужаленный, едва не наступив при этом на хвост мирно дремавшему на помосте королевскому псу.

– Граф Мельгейский представляет собой опасность, куда большую, чем его отец. По крайней мере, вера графа Тулузского сомнений не вызывает. А его сын – еретик!

Беренгария ахнула, услышав эти слова. В отличие от невестки, Джоанна, зная церковную жизнь на юге, не принимала суждения кардинала как непререкаемую истину, но охотно подхватила протянутое ей «оружие» и с вызовом произнесла:

– Милорд, это правда? Ты отправляешь нас в сопровождении еретика?

– Разумеется, нет! – сквозь зубы процедил Альфонсо. – Тебя ввели в заблуждение, господин кардинал. Раймунд де Сен-Жиль не более еретик, чем я сам. А разве ты не считаешь короля Арагонского добрым христианином?

Обычно он предпочитал не подчеркивать свой ранг без особой нужды, но сейчас очень хотел завершить этот спор, пока ситуация не вышла из-под контроля. Однако кардинал не принял намек, поскольку на кону стояло нечто большее, чем королевское недовольство.

– Конечно, монсеньор, твоя вера сомнению не подлежит. Но о Раймунде де Сен-Жиле я этого сказать не могу. Он часто общается с альбигойскими еретиками, называемыми катарами, и был замечен в почитании их perfecti, как они величают своих священнослужителей. Раймунд позволяет их мерзким верованиям процветать в Тулузе, а они подлинно мерзкие! Катары отрицают воскрешение и евхаристию, утверждают, что Господь наш Христос – не Сын Божий, и настаивают, будто таинства церкви – силки, расставленные дьяволом!

– Я не защищаю эти ужасные верования, господин кардинал! Я говорю, что Раймунд де Сен-Жиль не катар. Он верный сын истинной церкви.

Альфонсо обратился к женщинам, принимая вызов Джоанны:

– Имей я хоть каплю сомнения, что рядом с Раймундом вы в безопасности, никогда не вверил бы вас его заботам. Признаю, его отец не человек чести. Но сыновья не всегда похожи на своих отцов: Раймунд и Раймон очень разные люди. Если он и виновен в каком-то грехе, так только в излишней любезности. Да, граф выказывал уважение к священникам-катарам, но лишь потому, что в большинстве своем это люди пожилые и, по его мнению, безобидные…

– Безобидные?! – Кардинал Мелиор задохнулся от возмущения, разгневанный, что врагов церкви описывают в столь снисходительных терминах.

Понимая, что допустил промашку, Альфонсо поспешно исправился:

– «Безобидные» – неудачное слово. Я имел в виду, что Раймунд не считает катаров серьезной угрозой для Святой церкви. Он мне говорил, что их perfecti не создают никаких проблем, живут простой аскетический жизнью, проводя время в молитвах и хороших делах. У Раймунда доброе сердце, и иногда это сбивает его с пути. Но это не делает его еретиком, господин кардинал.

Выражение лица Мелиора говорило о том, что он придерживается иного мнения, и Альфонсо повелительно поднял руку:

– Сожалею, что мы расходимся в данном вопросе, господин кардинал, но я не могу сопроводить королев в Пуатье лично, и потому признателен графу Мельгейскому за предложение заменить меня. Нет смысла продолжать эту дискуссию.

Кардинал был прожженным дипломатом. Но одновременно и князем церкви. Примиряя между собой эти противоречивые сущности, он выжидал, пока не убедился, что голос не выдаст гнева:

– Я уступаю твоим желаниям, государь. Однако не разделяю твоей веры в добропорядочность графа Мельгейского и считаю необходимым изменить планы. Вместо того чтобы попрощаться с королевами Англии и Сицилии здесь, в Марселе, я сопровожу их до Пуатье.

Беренгария и Джоанна немедленно и с таким очевидным облегчением принялись благодарить кардинала, что Альфонсо понял: ему не удалось умерить их тревогу. Глядя на несчастных королев и взбешенного прелата, король подавил вздох, подумав: «Бедный Раймунд даже не подозревает, с чем ему предстоит столкнуться».

* * *

Беренгария и Джоанна хотели узнать о Раймунде де Сен-Жиле все, что возможно, раз уж им предстоит провести в его обществе много недель. Кардинал Мелиор с радостью пересказал известные ему истории о грехах графа. Свободное от якшаний с еретиками время он тратил на то, чтобы волочиться за женщинами. У Раймунда уже вторая жена, неодобрительно сообщил прелат, и несметное число незаконнорожденных отпрысков. У него извращенное чувство юмора, зачастую граничащее со святотатством, а стекающиеся к его двору трубадуры столь же нечестивы. К сожалению, граф пользуется любовью среди подданных его отца, и это только подтверждало самые темные подозрения кардинала насчет жителей этих солнечных южных земель.

Затем Джоанна и Беренгария обратились к Санче, любившей собирать слухи и делиться ими.

– Я плохо знаю Раймунда, – призналась она, – но с Альфонсо они добрые друзья. Граф из тех мужчин, которым обаяния отпущено больше, чем полагается по закону, и мог бы соблазнить аббатису, возникни у него такая прихоть. Его первая жена была на несколько лет старше него – Раймунду на момент брака едва исполнилось шестнадцать. Когда спустя четыре года она умерла, граф унаследовал ее графство Мельгей. Затем Раймунд женился на сестре виконта Безье…