Королевский судья - [8]

— Мастер Риджуэй! Вы должны немедленно пойти к нам! Мой господин тяжело болен. Скорее всего его отравили!

Сэр Орландо Трелоней проходил все круги Дантова ада, проваливался в кипящие огнем озера, блуждал по вечному льду, над которым завывал жестокий ветер. Тысячами игл холод впивался в коченеющее тело, но уже в следующее мгновение отступал перед жаром раскаленной пустыни. Горела каждая клеточка его тела, глаза, язык, горло, внутренности... Он жаждал прохлады, а кругом пылал нестерпимый жар.

Над ним склонился молодой ирландец, он смеялся над ним. В его руке полыхал коптящий факел, чье пламя лизало обнаженное тело Трелонея, плоть обугливалась. В ужасе он шумел, кричал, отбивался...

Со всех сторон к нему тянулись руки, давившие его вниз. Он боролся с несметными полчищами врагов, пока один из них не пырнул его ножом. Вместе с кровью силы оставляли его, члены становились все тяжелее, тяжелее, наконец отяжелели так, что он не мог ими пошевелить...

— Успокаивается, — услышал он знакомый голос Алена Риджуэя.

— Да, кровопускание понизило концентрацию яда в голове, — объяснил врач Хьюдж. — Это все испорченная кровь.

Сэр Орландо слышал слова, но не понимал их смысла. Чья-то рука приподняла ему голову, губ коснулась чаша. Безвольно он глотнул, хотя вкус зелья показался ему отвратительным. В нем забродил яд, он подступил к горлу и едва не задушил его. В следующий момент его вырвало, но по губам тек только пенистый желудочный сок, так как он уже давно ничего не ел.

— Слишком мало рвотного антимона, — сказал врач. — Я дам ему еще одну дозу сульфата цинка.

Трелоней слышал возражения цирюльника, говорившего, что пациент слишком ослабеет. Но врач все-таки приготовил лекарство и новую клизму.

И снова в теле сэра Орландо вспыхнуло пламя. Сознание замутилось, попыталось отделиться от страдающего тела и улететь туда, где не было боли. Там его ждала Элизабет, его тихая, мягкая Бет... скоро... скоро он соединится с ней...

Глава пятая

Ален очень не хотел оставлять больного. Но он понимал, что его силы слабеют с каждым часом и времени терять нельзя. Запыхавшись, он вбежал в постоялый двор «У павлина» и спросил у хозяина мистера Фоконе. Тот провел его в комнату на верхнем этаже, где Иеремия, увидев вошедшего друга, удивленно поднял голову от книги.

— Пожалуйста, пойдемте со мной к сэру Орландо Трелонею, — воскликнул Ален, не здороваясь. — Он тяжело болен. Доктор Хьюдж беспомощен, он дает ему лошадиные дозы всех лекарств подряд, лишь бы только сделать вид, будто он не бездействует. Но я убежден: он только убьет судью. Может быть, вы сможете ему помочь. Это справедливый, богобоязненный человек. Его смерть станет тяжелой утратой для судейства.

— Хорошо, пойдемте, — сказал иезуит, собирая вещи. — По дороге вы расскажете мне про болезнь.

— Уже в День святого Лаврентия он жаловался на головную боль и слабость. Затем у него начался озноб и поднялась высокая температура. По временам он впадает в бешенство, как настоящий безумец.

— Цвет лица?

— Очень красный! Глаза блестят, язык обложен.

— Его рвало?

— Да, один или два раза. Слуги считают, что его отравили, как барона Пеккема. Но два дня назад на коже появилась странная сыпь, и доктор Хьюдж решил, будто у него заразная лихорадка.

— Как он лечил больного?

— Сначала пустил кровь, на третий день повторил кровопускание из шейной артерии. Кроме того, давал ему рвотное и слабительное.

— Верный путь свести пациента в могилу, — язвительно заметил Иеремия.

До Ченсери-лейн они бесцеремонно продирались через толпу торговцев, наемных работников, мусорщиков, а перед домом судьи из красного кирпича встретили доктора Хьюджа.

— А, мастер Риджуэй, хорошо, что вы пришли, — сказал тот, превозмогая усталость. — Я уже сутки на ногах и срочно должен хоть немного поспать. С лордом осталась сиделка. Вы можете ее сменить. Если его состояние не улучшится, пустите еще кровь, Я зайду завтра утром.

Было заметно, что врач торопится уйти.

— Он поставил на судье крест, — прошептал Ален своему другу.

Лакей открыл входную дверь и молча пропустил их. Цирюльник знал дорогу и, движением руки отпустив слугу, провел Иеремию по лестнице с резными перилами на третий этаж. При входе в темную спальню на них дохнуло тяжелым, спертым воздухом. В комнате можно было вешать топор, так как окна были плотно закрыты, а в камине полыхал сильный огонь, как предписал доктор Хьюдж. Считалось, будто свежий воздух больным вреден. Жара должна была способствовать потоотделению, очищая тело пациента от испорченных соков, вызвавших болезнь.

Рядом с кроватью, полог которой был задернут, чтобы туда не проникла ни одна струя прохладного воздуха, сидели две женщины — сонная сиделка и девица с перекошенным ртом, не отрывавшаяся от пялец и одетая в безвкусное серое платье с простым льняным воротничком и белыми манжетами.

— Мистрис Эстер Лэнгем, племянница судьи, — прошептал Ален своему спутнику. — Странная особа! Кажется, ее совсем не волнует, что дядя при смерти.

Он поздоровался с молодой женщиной. Ее голубые глаза посмотрели на него без всякого выражения.

— Позвольте представить вам доктора Фоконе. Он изучал медицину на континенте и хотел бы осмотреть вашего дядюшку.