Королевский судья - [14]

Иеремия не удивился. Она была одной из любовниц короля, и хотя Карл навещал ее не так часто, как леди Каслмейн, рано или поздно это должно было случиться.

— Вы уверены, мадам?

— Уже два месяца у меня не было недомоганий.

Он чувствовал, что Аморе боится его реакции. Она уважала его как отца и не хотела огорчать.

— Поговорим об этом в другой раз, если не возражаете, мадам, — дипломатично ответил он. — Король уже знает?

— Да. Он хочет выдать меня замуж, чтобы ребенок был законным.

— Но вы, конечно, не хотите связывать себя священными узами брака, упрямица, — пошутил Иеремия.

В этот момент за дверью послышался шум. Застучала каблуки придворных, зазвучали голоса, залаяли собаки — спаниели, почти повсюду сопровождавшие короля. Но, войдя, Карл оставил всю свою шумную свиту за порогом и закрыл дверь.

Увидев Иеремию, стоявшего возле Аморе с гребнем и лентами в руках, он удивленно воскликнул:

- Oddfish![1]Я знал, что иезуиты весьма талантливы. Но чтобы причесывать моих придворных дам!

Иеремия, улыбаясь, отложил гребень и ленты:

— Простите, ваше величество, мне нужно было поговорить с леди Сент-Клер, а я не хотел, чтобы она встретила вас неубранная.

Карл подошел и протянул Иеремии руку для поцелуя. К короткому бархатному жилету, открывавшему спереди рубашку из тонкого прозрачного льна, король надел своего рода широкие шаровары, напоминавшие скорее юбку в складку. Под коленями штанины собирались кружевными отворотами. Белый воротник и широкие рукава рубашки также были обшиты роскошными кружевами, спадавшими на красивые руки Карла. Пестрые атласные ленты украшали рукава и плечи. Облегающие шелковые чулки подчеркивали хорошую форму ног. Шелковые туфли с бантами и на красных каблуках и мягкая шляпа с высокой тульей, на которой покачивались душистые красные перья, дополняли его облик, и вправду достойный называться величественным.

Карл был очень высок, он возвышался над всеми своими придворными — небесполезное качество для короля, хотя в бегах оно могло выдать его ищейкам Кромвеля. В остальном же тот молодой человек, переодетый слугой, сильно изменился. Долгое изгнание не прошло для него бесследно, оставив глубокие морщины на смуглом лице, особенно заметны были те, что спускались от ноздрей к подбородку. Лицо и крупный длинный нос были тяжелыми, мясистыми. Но карие глаза под густыми черными бровями блестели живо и внимательно, а чувственные губы были необыкновенно подвижны. Верхнюю губу окаймляли элегантные усы, как будто проведенные углем. С недавнего времени Карл тоже носил парик с длинными локонами — его собственные черные волосы поседели, хотя ему исполнилось всего тридцать четыре года.

В отличие от своего красавца отца, короля-мученика, Карл был некрасив. Но его обаяние заставляло забыть все внешние недостатки, и он очаровывал не только женщин, но и многих мужчин. Даже Иеремия не мог не поддаться его шарму, хотя и огорчался — король не оправдал его надежд. Государственные дела утомляли его, и он отделывался от них под любым предлогом. Двор его считался расточительным, продажным и развращенным.

Королю не доставила большого удовольствия встреча со священником в покоях своей любовницы, но он не подал виду. Кроме Аморе, он единственный знал тайну Иеремии. Хотя в нарушение законов королевства при дворе находились католические священники, к примеру, в свите королевы и королевы-матери, исповедовавших католическую веру, Иеремия предпочитал держаться в тени, чтобы иметь возможность беспрепятственно вращаться в кругах лондонских протестантов.

— Так как вы являетесь исповедником леди Аморе, патер Блэкшо, несомненно, она уже сообщила вам новость, — чуть подумав, сказал Карл. Небрежным жестом он бросил свою украшенную перьями шляпу на табурет. — И тем не менее она не хочет замуж, чем очень меня беспокоит. И без того об этом много говорят, не только при дворе. Постарайтесь убедить ее, патер. Может быть, вас она послушает.

— Попытаюсь, сир, — поклонившись, ответил Иеремия и вышел из комнаты.

Конечно, он постарается помочь Карлу и поговорит с Аморе, но ему заведомо было ясно — она не передумает. В таких вещах она не слушала даже его. Хотя, откровенно признаться, до сих пор он не слишком пытался ее переубедить. Мысль о том, что Аморе выйдет замуж за кого-нибудь из этих самовлюбленных придворных, была ему отвратительна. Все они были как на подбор — пустые, жестокие, циничные, морально разложившиеся. Аморе же каким-то чудом удалось сохранить в этом болоте греха искренность и душевную теплоту, свойственные ей уже в детском возрасте. Может быть, это объяснялось тем, что она не была честолюбива и везде находила друзей. Ей удалось обезоружить даже известную своим вздорным нравом Барбару Палмер, леди Каслмейн, ревновавшую короля и обычно изводившую своих соперниц. Аморе Сент-Клер и леди Каслмейн связывали дружеские отношения.

Но если не за придворного, то за кого же идти замуж? За скучного провинциального дворянина или за выскочку буржуа? Немыслимо! Нет, эту проблему он в данный момент решить не мог. Нужно принимать жизнь такой, какова она есть.

Глава восьмая

Перед домом судьи Иеремия встретил студента Джорджа Джеффриса, несколько дней назад побывавшего с ним в Уайтфрайарсе. Молодой человек поинтересовался, есть ли какие-нибудь новости. Почувствовав, что студент оказался здесь не случайно, Иеремия насторожился.