Королевский казначей - [170]

Что-то изменилось в выражении ее лица. Но что именно? Де Бюрей никак не мог определить. Ему показалось, что дыхание Изабо стало тяжелым и затрудненным. Наконец он решился:

— Ты хочешь мне что-то сказать? Что-то очень важное и неотложное?

Правая щека графини дернулась несколько раз подряд, было похоже, что так она подчеркивает важность предстоящего разговора.

— Это связано с твоим состоянием? Щека вновь несколько раз дернулась.

— Ты хочешь… хочешь продолжать жить в подобном состоянии, если нам удастся это для тебя сделать?

Граф внимательно следил за женой, понимая, что ему необходимо правильно понять ее. Щека оставалась неподвижной.

— Ты хочешь умереть?

Он не ошибся, и щека начала дергаться.

— Но врач сказал, что ты можешь прожить долго. Много лет… — Граф говорил медленно, с неохотой. — Ты… ты действительно хочешь, чтобы я сделал что-то, что помогло бы тебе избавиться от подобного положения?

Щека Изабо запульсировала.

Граф откинулся в кресле. Он получил ответ. Он давно подозревал о желании графини уйти из жизни, но боялся и этой мысли, и ее подтверждения. Изабо умоляла мужа положить конец ее страданиям. Она давно пыталась сказать ему об этом.

После долгого молчания граф заговорил с неприязнью:

— Ты всегда предпочитала мне моего братца! Моя дорогая женушка! О, мне давно было это известно! Ты ничего не могла скрыть от меня. Я понимал, как ты жалела о нашей сделке! Может, мне нужно сейчас послать за милым Робином, чтобы он помог тебе уйти из жизни? — Он громко захохотал. — Изабо, я не жду от тебя ответа. Он ничем тебе не поможет. Он слишком благородный святоша, чтобы вмешиваться в дела природы и волю Божью! Или, если сказать проще, он слишком для этого труслив. Но меня, нелюбимого и неуважаемого мужа, того самого, над которым ты постоянно жестоко насмехалась, меня можно просить об этом. Более того, я не побоюсь это сделать! В моем неприглядном теле заключена смелость и решительность, и я смогу должным образом разобраться с подобным положением. — Граф помолчал и изменил позу. — Скажи мне, моя милая, может, действительно послать за Робином?

Щека Изабо не пошевелилась. Граф снова захохотал.

— Я так и думал. Тебе приходится обращаться ко мне в самый трудный момент жизни.

Несколько секунд он о чем-то размышлял. Потом поднял голову и резко заговорил:

— Для этого существует только один метод — яд! Если бы я смог достать яд… и меня не покинет решимость… ты согласишься, чтобы я использовал его?

Изабо моментально среагировала. У графа больше не оставалось сомнений: жена хочет умереть. И как можно скорее. Для этого она готова на все.

Граф откашлялся и пошевелился в кресле.

— Тебе понятно, что они со мной сделают, если все обнаружится? Никто не поверит, что это было твое желание. Они станут спрашивать, откуда мне стало известно твое желание? Если я им скажу, что мы общались с тобой с помощью твоей правой щеки, они просто расхохочутся. Ученые мужи из университета станут свидетельствовать, что это просто невозможно. Меня сразу же отправят к палачу, как это случилось с Жилем де Ре.

Граф поковылял к двери, говоря на ходу:

— Наверное, я любил тебя очень сильно, Изабо, иначе я никогда не пошел бы ради тебя на подобную вещь!

Через несколько минут граф вернулся и запер за собой дверь. Он подошел к столу, который был виден жене, поставил на него бутылочку с печально знаменитой красной стрелой на пробке.

— Да, это та самая бутылка, — кивнул граф. — Именно с помощью этой бутылки в суде пытались доказать, что Жак Кер убил Агнес Сорель ядом. Мне известно, что ты и эта лживая поганка Жанна де Вандом передали эту бутылку судьям как доказательство вины Жака Кера. Гийом Гуффье вернул мне ее. Он сказал, что отдает это в качестве сувенира, а также в память о смелой, хотя и неудавшейся затее. Граф взял в руки бутылочку и встряхнул ее. — В этом есть нечто странное, — промолвил он. — Похоже, судьба сама дала мне ее, чтобы я мог поставить точку в этой истории. — Он посмотрел на неподвижную фигуру графини. — Бедняжка моя, у тебя хватит для этого сил и храбрости? Ты не побоишься?

Наступила долгая пауза, щека Изабо дернулась.

— Значит, так тому и быть! — заключил граф.

…Глаза несчастной оставались открытыми. Граф подошел к жене и пощупал правую щеку, она была холодной и твердой.

Граф вспомнил, что до сих пор у него в руках находится бутылочка с ядом. Он быстро спрятал ее в кошельке, подбежал к двери и позвал слуг:

— Юго! Тюдюал! Быстрее сюда. Мне кажется, ваша госпожа умерла!

5

— В этот момент флот Папы разбирается с неверными в Константинополе, — сказал д'Арлей.

Валери не ответила. Она смотрела вперед и думала: «Через час я смогу обнять моего маленького Алана».

— Когда Папа сделал Жака Кера своим капитаном, король Франции получил жгучую пощечину, — продолжал д 'Арлей. Папа таким образом отметил заслуги бывшего королевского казначея. Если все, что мы слышали, — правда и он командует эскадрой, Кер сможет доказать, что он гений во всех своих начинаниях. — Д’Арлей помолчал, затем покачал головой. — Но на какие жертвы ему пришлось пойти! Он больше никогда не сможет заниматься торговлей. Весьма возможно, что у него не будет сил начать что-либо масштабное, когда он вернется с Востока.