Королевский карнавал - [27]
– Небось, заливаешь?
– Именно, ваше величество: в горчичный кисель, заваренный на сыворотке из-под простокваши, нужно залить настой черного перца, жеванного на вечерней заре непорочной девицей...
Подавив зевоту, король сказал:
– Заодно плесни туда стакан касторки и выпей сама. Ступай. О воздействии мне доложат.
– Ваше величество...
– Кому сказано – иди, пей.
Тем временем королеве надоело наблюдать за восторгами, вызванными заваркой чая, и она вспомнила о супруге.
– Добрый вечер, душа моя, – сказала она голосом, не предвещавшим ничего доброго.
– Что за кикимора? – спросил Квак у главного советника.
– Королева, ваша серость.
– Что значит карнавал, – удовлетворенно заметила королева, – родной муж не узнает.
«Ну и женушка, – мелькнуло в голове у Квака. – Слониха. Небось, и кожа слоновая – не ущипнешь».
– А я тебя по короне узнала. Что в лягушку вырядился? Будешь весь праздник портить. Ничего получше придумать не мог?
– И часто она икру мечет? – тихо спросил Квак у главного советника.
– Не обращайте внимания, ваша серость. Стерпится, слюбится.
Тут и принцесса подплыла со свои дружком. Можно было сказать, что королевская дочь заблистала на карнавале, одетая во все голое, если б не мини-юбочка, плетеная в крупную ячею из нити бразильского паука. Ее новый жених ничем не отличался от предыдущего: жвачка во рту, ноги втиснуты в джинсы, обут в кроссовки. Хотя нет, разница была: у предпоследнего с майки улыбался Рэмбо, а у последнего скалился Кинг-Конг.
Вид принцессы вызвал у Квака определенный интерес.
– А это кто такая? – спросил он у советника.
– Ваша дочь, ваша серость.
– Недурна. Весьма недурна. – Квак облизнулся и сказал принцессе, словно бы просто так: – Можешь поцеловать папочку.
– Вот еще! – фыркнула принцесса. Обойдешься.
– Делай, что говорит король! – Квак топнул ножкой.
Принцесса чмокнула Квака.
– А это мой жених. – Она мотнула головой в сторону обладателя кинг-конговской майки.
– Очень приятно, – буркнул Квак. – То есть, я хотел сказать, он мне совсем не нравится.
– Какое совпадение. – Принцесса потрогала на щеке мушку, не отклеилась ли. – Чао, я ухожу.
– Куда? – недовольно проговорил Квак.
– В дискотеку.
– Погоди. Давай здесь станцуем.
– С тобой?
– Почему бы нет?
– А ламбаду умеешь?
– Спрашиваешь! Ее даже младенцы в колясках танцуют.
– Но не у нас, – возразила принцесса, – а за бугром.
– Не за бугром, а у нас. – Квак показал рукой в сторону. – Ладно, не будем терять времени.
Министр веселья хлопнул три раза в ладоши. Установилась тишина. Только слышно было, как в чашках размешивают ложечками несуществующий сахар лизоблюды. Но вот и они стихли: у них все растаяло.
– Итак, карнавал открывается танцем короля и принцессы, – объявил министр веселья.. – Ламбада!
– Но вначале мы, как всегда, – вмешался главный советник, – должны поприветствовать короля.
Зазвучал гимн, и, когда под сводами дворца растаяли последние звуки, все в порыве воскликнули:
– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки!
Квак набрал полную грудь воздуха и выкрикнул:
– Да здравствует я, да сгинут все... – Он поозирался, вжал голову. – Да сгинут все лупоглазые.
Король протянул руку, чтобы вывести принцессу на середину зала, но в это время появились те самые три пары, танцующие свой расхристанный канкан. Правда, сейчас они были в масках.
И сколько ни понатолкалось вокруг народу, все постепенно были втянуты, словно смерчем, в этот безумный кенгуриный танец. И все старались перепеть, перекричать, переорать, перевизжать друг друга.
Квак стоял в стороне и смотрел на бешеный калейдоскоп рук, ног, носов, ушей, оскаленных в улыбке (но в улыбке ли?) зубов. Лиц он не различал. Повсюду мелькали маски, маски, маски. Королю стало страшно. Что это бурлит и кипит, клокочет и разливается?.. Тысячеголовая гидра?.. Извержение из преисподней?
– Играйте ламбаду, – произнес он, но его никто не слышал.
Темп сумасшедшего танца нарастал. Музыка оглушала, от нее уже лопались барабанные перепонки в ушах.
– Но это же не ламбада, – попытался проговорить он, да не смог услышать самого себя.
Король почувствовал, как противные колючие мурашки забегали, запрыгали по всему телу. И чтобы избавиться от них, а заодно и от предательски подкравшегося озноба, Квак бочком-бочком и тоже воткнулся в разбушевавшийся хоровод.
– подпел Квак, и стало ему легко, как в родном болоте.
Вместо эпилога, или кое-что о птичках
Вот так и закончилась эта совсем не смешная, а как раз наоборот – жутко печальная история.
Однако война между мышами и лягушками с попеременным успехом продолжается и по сей день. Голубь мира никак не залетит в их сторону.
Кстати о птичках: обе страны стали недавно членами Организации Объединенного Населения.
