Королевский гамбит - [66]

— Святые угодники, какое же запутанное дело, — со вздохом промолвила я, и у меня неожиданно, когда я представила, какое множество нитей нам придется распутать, чтобы добраться до истины, кровь застучала в висках. — Не рассчитывает же герцог и впрямь, что мы раскроем дело за столь короткий срок?

— А, рассчитывает, — учитель уставился на переведенное письмо, и тревожное, непривычное выражение исказило его черты. — Мне сообщили, что он желает побеседовать со мной во второй половине дня. Полагаю, он будет требовать разобраться в убийстве своего двоюродного брата, и если не добьется своего…

Учитель не досказал своей мысли вслух, но, боюсь, я поняла, что он имел в виду. Если герцог не получит вскоре ответа на вопрос, кто убил графа, то, весьма вероятно, решит полностью отказаться от услуг Леонардо.

Вдруг охватившая меня тревога, видимо, отразилась на моем лице, ибо он улыбнулся мне.

— Не бойся, Дино, не все потеряно. Ведь я все же придворный распорядитель празднеств и инженер, и у меня еще найдется в рукаве моего жакета несколько трюков.

— Но что вы скажите Моро? — не на шутку обеспокоенная спросила я.

Он пожал плечами и швырнул письмо на стол.

— Придумаю что-нибудь. Теперь же нам, по-моему, пора, учитывая то, что мы узнали, задать несколько вопросов нашему другу, французскому посланнику. — Он достал шахматную королеву, задумчиво взглянул на нее и вновь засунул в сумку на поясе. — Но прежде мы навестим одно состоящее при дворе лицо, которое, возможно, расскажет нам о том, чем занимался граф в последние дни перед гибелью.

14

Разве есть большая радость и большее горе, нежели навечно воссоединиться с другим?

Леонардо да Винчи.

Дневники Дельфины делла Фации

Впервые я увидела графиню Феррара тем вечером в пиршественном зале, когда Моро хладнокровно объявил о смерти ее супруга. Второй раз во время похорон графа. Тогда, однако, она была в вуали и мне не удалось разглядеть ее лица. Тем не менее мне она показалась женщиной болезненной и скромной, являющейся всего лишь жертвой обстоятельств.

Если бы я ожидала увидеть перед собой печальную грустную женщину, меня бы постигло горькое разочарование. Когда ее служанка провела нас в ее покои, она записывала какие-то цифры в гроссбух. Как и графиня Мальвораль накануне, она, казалось, только недавно проснулась. Более молодая женщина, впрочем, была одета гораздо скромней своей дальней родственницы.

На ней был темно-синий халат с поясом из бархата, домашние туфли, а ее волосы заплетены в косу с лентой такого же лазоревого оттенка. В этом богатом наряде она выглядела моложе, чем прежде, хотя украшения в ушах и на шее принадлежали зрелой женщине, а не девушке.

Я обрадовалась, что мы были прилично одеты. Перед этим посещением я вернулась в мастерскую и облеклась в наряд пажа. Что касается учителя, то он сменил свой потрепанный черный жакет на зеленый, отделанный золотом, и в нем он не уступал в изяществе любому аристократу… во всяком случае, в моих глазах. Мы подготовились к посещению графини.

— Синьор Леонардо, — с легкой улыбкой приветствовала она учителя. — Кузен Лодовико сказал мне, что вы, возможно, пожелаете побеседовать со мной об Орландо. Вам удалось что-нибудь узнать о негодяе, сразившем его?

Леонардо низко поклонился ей.

— Боюсь, графиня, многое в смерти вашего мужа по-прежнему остается загадкой. Вот почему я явился сюда — принести свои соболезнования и задать несколько вопросов.

— Поверьте, синьор, я выслушала столько слов утешения, что, служи они отпущением, Орландо давно бы покинул чистилище. Что касается вопросов, то, боюсь, смерть супруга столь потрясла меня, что у меня ни на что, кроме самых простых дел, не осталось сил.

Взглянув на стопку гроссбухов перед ней, я поразилась ее последним словам, учитель же промолчал. Подождав, пока она устроится в кресле, он сел на предложенное ею сиденье и достал из жакета рисунки.

— Мы подозреваем, графиня, что эти два молодых человека, служащие замка, приложили руку к убийству графа. Не могли бы вы взглянуть на рисунки и сказать, не узнаете ли кого-нибудь из них?

Она бросила мимолетный взгляд на портреты.

— Боюсь, синьор Леонардо, я провожу большую часть времени в своих покоях и вижу почти только личных слуг и родственников мужа. Мне эти люди не знакомы.

— Вспомните, пожалуйста, графиня, не казался ли ваш муж встревоженным или занятым мыслями в дни, предшествующие убийству, не упоминал ли он, что опасается за свою жизнь? Отправлял ли он или получал странные послания? Не исчезал ли он неожиданно?

Женщина тихо рассмеялась.

— Мой любезный синьор Леонардо, мой супруг проводил мало времени со мной как в последние дни, так и течение всего нашего брака. Если бы его поведение изменилось, я была бы единственной, кто не заметил этого.

От столь откровенного признания он на мгновение замолк. Я же испытала к ней внезапный прилив сострадания. И вспомнила ощущение, охватившее меня, когда я глядела, как она идет с кладбища после похорон супруга. Обязанная нести узы явно лишенного каких бы то ни было радостей брака, она должна была быть счастлива, что избавилась от них, пока еще молода. Но, тем не менее, я услышала в словах ее боль и почувствовала, что она и впрямь любила мужа, хотя он, очевидно, и пренебрегал ею.