Королевский гамбит - [24]

— Мама права, — скорбным голосом говорил мне младший брат Джорджио. — Нельзя всю жизнь рисовать картины. Если ты не выйдешь замуж за этого синьора, что станется с тобой?

Этот вопрос я не раз задавала себе в последние годы. Мой отец был знатным мастером; моя матушка получила небольшое приданое, и поэтому наше жилище было довольно вместительным: на нижнем этаже располагалась мастерская, на двух верхних — жилые помещения. В отличие от соседей под нашим кровом обитали только мы с родителями. Дедушка и бабушка с батюшкиной стороны, чей дом стал нашей обителью, умерли, родители же матушки проживали с ее старшей сестрой. Впрочем, наш дом, возможно, покажется нам не столь уж большим, когда через несколько лет мои братья женятся. По крайней мере, один из них точно приведет сюда свою жену, и я окажусь без комнаты.

У меня было вдоволь времени для размышлений, так как обещанные день-два моего заточения растянулись сначала на три, а потом и на четыре дня. Решение пришло ко мне на пятый день, когда я отворила окно, чтобы вылить содержимое ночного горшка на мостовую. Я опорожнила сосуд и собиралась закрыть окно, как вдруг обыденное и в то же время многообещающее зрелище привлекло мое внимание.

У соседнего дома через дорогу кто-то повесил сушить одежду. Это был обыкновенный мужской жакет; он колыхался от легкого дуновения ветра и, казалось, жил собственной жизнью. Я наблюдала за его безмолвным танцем, и в моем воображении возник образ молодого, стройного человека — юноши с темными волосами, беззаботно шагающим по улице. И потом вдруг я представила, что это я иду в мужском жакете с короткой стрижкой, делающей меня похожей на мальчика.

Это видение так поразило меня, что я чуть не выронила горшок на улицу. Необычно слабая, я присела на кровать и, чтобы унять дрожь, стиснула руки, и в этот миг в моей голове со всей ясностью родился замысел. «Я справлюсь», — сказала я себе. Это было идеальное решение, позволяющее, с одной стороны, избежать брака с синьором Никколо, а с другой, — осуществить мечту всей моей жизни.

— Скажи батюшке, что мне необходимо поговорить с ним, — через замочную скважину крикнула я своему второму брату Карло, стоявшему на часах у двери. Спустя несколько минут я услышала скрежетание ключа в замке. Дверь отворилась ровно настолько, чтобы мой отец мог протиснуться внутрь, и тут же быстро захлопнулась.

— Хватит с нее и минуты, Анджело, — раздался суровый матушкин голос из-за двери, когда ключ вновь провернулся в замке, заточая его вместе со мной.

Он беспомощно вздохнул и грустно улыбнулся мне.

— Полагаю, нам лучше долго не говорить. Итак, доченька, ты не передумала насчет брака с синьором?

— Да.

Мой ответ вызвал изумление на его широком потрепанном лице. Осторожно подбирая слова (ибо понимала, что моя мать подслушивает за дверью), я продолжила:

— Папа, тебе известно, что мне бы не пришлось думать о замужестве, родись я мужчиной. Я могла бы стать учеником великого мастера живописи и посвятить себя искусству. Но здесь нет великих мастеров, и поэтому я должна была бы отправиться в Милан.

Я замолкла и многозначительно посмотрела на него.

— Разумеется, для парня такое путешествие было бы гораздо более легким, — сказала я, как будто он этого не знал. — Понимаешь, папа, да? Девушка не может странствовать в одиночку, ей в отличие от юноши не удастся отыскать мастера, который бы взял ее к себе.

Удивление на лице моего батюшки сменилось недоумением, и он посмотрел на меня, ожидая дальнейших пояснений. Понизив голос, я повторила:

— Девушке такое не по силам, но не юноше. Конечно, ему будет жаль расстаться с родными, но, представь, с какой радостью он займется тем, что составляет для него смысл жизни. И никого не удивит странствующий в одиночку юноша, даже столь молодо выглядящий. Разве не досадно, батюшка, что я родилась не мальчиком?

Недоумение на его лице вдруг сменилось пониманием. Подняв брови, он медленно кивнул головой в знак согласия.

— Верно, Дельфина, лишь юноше такое под силу, — подтвердил он. — Да, я слышал, что знаменитый художник Леонардо Флорентинец сейчас находится в Милане, в замке герцога Сфорца. Говорят, у него большая мастерская и множество молодых, работающих на него подмастерьев. Ученичество у такого человека, как Леонардо, было бы прекрасной возможностью для тебя, родись ты мальчиком, разумеется.

— Родись я мальчиком, — многозначительно отозвалась я. — Но поскольку я всего лишь слабая женщина, ты можешь сообщить маме, что я согласна выйти замуж за синьора Никколо.

Радостный крик донесся из-за двери.

— Какое счастье! — воскликнула Кармела, открывая замок и распахивая дверь настежь.

Столь сердечной, одобрительной улыбки, таких нежных объятий я не удостаивалась с тех пор, как вышла из пеленок. Я тоже нежно обняла ее, пытаясь сдержать набежавшие вдруг слезы, ведь уже много лет мой вид вызывал у нее одно раздражение. Я забыла, что такое бескорыстная материнская любовь, давно уже притворялась, что не замечаю атмосферы молчаливого недовольства, окутывавшего нас, словно поношенным плащом, который нам в силу обстоятельств приходилось делить между собой. И ныне, когда, казалось, мы скинули эту потрепанную накидку, я собиралась вновь разочаровать ее.