Королевский гамбит - [85]

— Нет! — рассеянно ответил Соколов, думая: “Мигунов? Мигунов! Невероятно. Не может быть! Ведь для того, чтобы попасть сюда, он должен был перейти линию фронта? Может быть, Силин допустил какую-то оплошность: нащупав его, дал почувствовать, что петля захлестывается, что вот-вот он будет схвачен и разоблачен”.

— Товарищ командир! Самолет подготовлен, — как сквозь сон донесся до Соколова голос Токарева. — Думаю, товарищ командир, удастся улететь. Сегодня на аэродроме “Юнкере пятьдесят два”, полностью заправленный горючим и маслом, стоит на взлетно-посадочной полосе. Дежурный бортмеханик сочувствует нам: фашисты у него братьев расстреляли. Полетим? Мигунов — бестия, видать, хитрая. Выдаст, как пить дать… Все дела вроде бы завершили. Чего нам ждать? Живо соберемся, погрузимся в самолет и перемахнем к своим.

— Нет! — майор поднялся со скамьи. — Нет! Завтра утром я должен получить у Штауберга последние инструкции. Они представляют для нас огромнейший интерес. А вам троим, конечно, надо лететь! Вам даже обязательно надо лететь. За Демьяном охотились сегодня, да и вы оба взяты под наблюдение. Так, товарищи, и порешим. А Галина пусть немедленно отправляется к Лузину с донесением. В Ригу ей возвращаться больше нельзя. А я… я думаю, что за оставшееся до выезда время не встречусь с Мигуновым — если это на самом деле он. Сведения, полученные мной сегодня от Штауберга, мы для надежности пустим по трем каналам. Исполнители — вы, Галина и я! Если не все, то кто-нибудь непременно попадет к своим. Полянский, не оставляйте Федотова. Мы с Михаилом пройдем на явку.

Николай посидел на скамье. “Мигунов! — размышлял он. — Прикидывался рубахой-парнем! Да я бы ни в жизнь не подумал, что шпион может себя так вести….. А с кинжалом? Он же первый говорил, что на меня напраслину возвели, расхваливал как разведчика…”

Не в состоянии подавить в себе бурю оскорбленных чувств, он поднялся, вышел из сквера и, держась поближе к стенам домов, зашагал к месту, где укрылся Демьян.

Федотов встретил друга тревожным шепотком:

— Предупредил?

— Сказал. Вроде поверил, но все же решил пробыть здесь еще один день. Надо сведения у оберста получить. А нам сегодня ночью приказано лететь не самолете, что Михаил облюбовал.

— Ты, Коля, хоть раз летал?

— Не приходилось.

— Я тоже не летал. Говорят, болтанка в воздухе страшенная. Некоторые даже…

Из калитки управления вышел человек. В темноте нельзя было разглядеть ни лица, ни одежды. Но и Николай, и Демьян почувствовали — “это он!” Человек, попыхивая трубкой, быстро пересек мостовую и поравнялся с подъездом, в глубине которого притаились друзья. Даже Демьян потом не мог толком припомнить детали пленения: захват был совершен молниеносно. Как только человек на два-три шага отошел от подъезда, Николай бесшумно распахнул двери, легким прыжком настиг его, коротким ударом взвалил себе на руки и втащил в подъезд.

— Вот и все, — прерывисто дыша, сказал он Демьяну. — Весь вопрос теперь в доставку упирается. Эта сволота минут через двадцать очухается…

— Придется, Коля, на себе его транспортировать. Ничего не поделаешь. Дворами пойдем. Если кто повстречается, скажем, что пьяного дружка домой доставляем. Ясно? Ну, потопали.

В подвале явочной квартиры при свете фонаря Соколов составлял шифровку. Набросав последний столбец цифр, он вложил бумажку в простенькую деревянную брошь и протянул ее Токареву.

— Галина должна отправиться в отряд немедленно. Передайте, и… готовьте самолет.

— Есть.

Михаил ушел. По каменным ступеням подвала глухо прозвучали шаги. Соколов погасил фонарь. Прислушался. Раздался негромкий троекратный стук — условный сигнал. Майор ответил на него коротким ударом и снова зажег фонарь. В подвал вошли Николай с Демьяном. Отдуваясь, Николай опустил на цементный пол бесчувственного человека. Соколов осветил его лицо. “Мигунов!”

Майор посмотрел на Николая, и тот, нахмурившись, недобро проговорил:

— Вот документы и оружие. Не думайте, товарищ командир. Тип этот — живой! Тут нет промашки! — и, как бы подтверждая слова разведчика, веки Мигунова слабо дрогнули, открылись. Он, невероятным усилием воли погасив мелькнувший в глазах ужас, смотрел на Демьяна и молчал, не в состоянии оторвать взгляда от седой пряди, свесившейся на морщинистый лоб разведчика.

— Как чувствуешь себя, Герт? — проговорил Демьян, мрачно усмехаясь, и сам же ответил: — Укрепился в гнезде намертво… Не найдется ли рюмки хорошего коньяка?

Мигунов стиснул зубы, с трудом сел, придерживая рукой голову, и спросил:

— Майор Соколов, вам нужны мои объяснения?

— Нет. И без них роль ваша ясна. Скажите только, как давно вы прибыли в Ригу?

— Вчера.

— Где успели побывать?

— Везде.

— Вы знали о нашей группе?

— Соколов, не говорите вздор. Неужели я оставил бы вас на свободе? Я не был наивным человеком. Зная, что никогда не получу пощады в случае (разоблачения, я круто расправлялся с врагами, — он окинул взглядом толстые стены подвала: — Здесь пистолетный выстрел прозвучит, как звук елочной хлопушки.

— Нет, Кабан, вы еще поживете. Мне с вами возиться некогда, но вы обязательно расскажете все и обо всем. Так ведь, Кабан?