Королевский гамбит - [66]

Майор, правда, еще не мог сказать точно, куда, на кого нацеливает его оберст, но был уверен, что уже втянут в очень рискованную крупную “игру”.

— Признаться, господин оберст, — ответил он, — я польщен таким доверием.

В полдень фон Штауберг решил представить Соколова какому-то, по всей вероятности, очень важному лицу. Оберст был одет в парадный мундир при орденах. Мясистые волосатые руки его были затянуты в лайковые белые перчатки, которые, казалось, вот-вот лопнут по швам.

В приемной секретарь сообщил фон Штаубергу, что шеф находится в имперской канцелярии, что “он просил господина оберста подождать”.

Соколов присел на жесткий резной диван, а фон Штауберг, встретив среди ожидающих старых знакомых, вполголоса беседовал с ними. Уловив настороженным слухом несколько раз оброненное офицерами: “Адмирал приказал… адмирал рассчитывает… адмирал не одобрил…” Соколов понял, куда попал.

Внезапно, прихрамывая, в приемную стремительно вбежал низенький смуглый седоволосый человек в адмиральском мундире. Все торопливо поднялись, почтительно вытянулись и выбросили руки вперед.

По холодному властному взгляду, которым адмирал за мгновение успел окинуть присутствующих, можно было судить, что он не в духе. Не отвечая на приветствия, он скрылся в кабинете.

И опять зашелестели голоса: “Адмирал был в ставке… с фюрером…”

“С фюрером!” Именно Гитлер и вывел из себя адмирала. “Не доволен разведкой! Какими оскорбительными словами обрисовал фюрер на совещании работу абвера! Он поносил его — Канариса, человека, который в свое время, создавая фонды, добывал средства, всячески способствовал пропаганде фашизма, подталкивая и проталкивая Гитлера к власти. Канарис — не Геббельс! Канарис — не Гиммлер! У меня работа, а не “теоретические” рассуждения! Фюрер ослеп! Он не видит льстецов, окруживших его. А они цепляются лишь за “место под солнцем”. До чего дошло! В третьей империи разведывательной службой стали заниматься все. Гиммлер завел разведывательный аппарат. Собственную разведывательную службу имеют Риббентроп, Геббельс, Розенберг и Кальтенбруннер. Они только путаются под ногами и мешают абверу. А Гитлер спрашивает за все с меня, винит меня во всех промахах и неудачах…”

Адмирал поморщился, вспомнив сцену в кабинете Гитлера. С гневным лицом фюрер бегал из угла в угол и ругался, не стесняясь в выражениях.

— Ваши работники, адмирал, бездельники! Вы проморгали подготовку русских к форсированию Днепра. Вы с генеральным штабом ответственны перед Германией за ее теперешние неудачи на Восточном фронте. Вы ответственны! Вы…

— Мой фюрер!

Но Гитлер не желал слушать оправданий.

— Мой фюрер, — настойчиво повторил адмирал, — я предупреждал ставку о возможном форсировании русскими Днепра с марша. Мне не поверили.

— Какой осел мог так рассуждать! — выкрикнул Гитлер и потребовал стенограмму совещания.

Принесли стенограмму. …Знаете ли, дорогой адмирал, — секретарь читал высказывание самого фюрера, — я не верю, что русские будут вообще наступать. Это всего лишь крупный блеф. Данные вашего абвера неимоверно преувеличены… Я вам советую немедленно отправить в сумасшедший дом автора этих прогнозов… Я твердо убежден, что на востоке ничего не случится…”

Гитлер метнул на Канариса испепеляющий взгляд и приказал прекратить чтение.

С поднятыми кулаками, совершенно утратив самообладание, стоял он напротив адмирала.

— Вам нечего меня поучать! Я командую германскими военными силами. Я накопил практический опыт, какой ни вам, ни господам из генерального штаба никогда не получить. Клаузевиц, Мольтке и Шлиффен были бы на моей стороне! Я не думал раньше, что мои генералы существуют лишь для того, чтобы носить нарядные мундиры! Теперь я в этом уверен!

“Фюрер стал заносчив, — зло думал Канарис. — Пожалуй, мне следует как-то активизировать деятельность Герделера, Вагнера, Ольбрихта, фон Трескова и графа Штауфенберга. Они должны поторопиться. Если бы англичане были решительнее, то фюрер давно бы был изолирован. Испания, Италия, Франция… сочувствующих много, а дела… Удача! Убрать Гитлера!.. Убрать и как можно скорее. Не столь важно, что претендент на пост главы государства Бек не та фигура. Он не сможет поднять и поддержать престиж, но все же…

Канарис вызвал секретаря.

— В приемной ждет оберст Штауберг?

— Садитесь, — сказал он вошедшему, не поднимая на него взгляда.

Фон Штауберг осторожно опустился в кресло. В кабинете адмирала было прохладно и пусто. Со стен смотрели портреты его предшественников — бывших начальников немецкой военной разведки. Бросалась в глаза огромная карта мира. На ней ни одной пометки. Но фон Штауберг знал, что из этого кабинета тянутся незримые нити во все государства.

— Рассказывайте, — попросил Канарис. — Итак, затея со стрельбищем провалилась. Мюллер убит. Не убит, а зарезан! Какими еще “добрыми” вестями порадуете вы меня? — адмирал не скрывал иронии.

— Мой адмирал! Я прибыл в Берлин с бывшим майором русской армии Сарычевым по вашему вызову.

— Хочу напомнить, оберст, что ваше чутье потерпело фиаско на Крафте. Вы на него когда-то тоже возлагали большие надежды. Не так ли? Ваша деятельность в Прибалтике тоже не вызывает у меня особого восторга… Сарычев?.. Не будет ли и здесь осечки?