Королевский фаворит - [68]

— Сэр Виллиам, — повторил Асканио, — пожалуй; но изменив имя, вы должны бы были изменить и манеры. Таково мое мнение… Что вы на это скажете?

Конти не отвечал. В то время как падуанец говорил, его поразила неожиданная идея.

— Так все идет на свете! — продолжал между тем многозначительно Асканио. — Ваше сиятельство опустились до ничтожества. Я же добился того, что возвысился. Мои таланты оценили. Благодарю Бога, моим благородным предкам нечего краснеть за меня.

— Сколько я помню, — сказал вдруг Конти, — ты был ловкий малый…

— Что такое? — перебил, нахмуря брови, Асканио.

Конти повторил.

Асканио мгновенно выхватил шпагу.

— Это что за комедия? — возмутился Конти.

— А! Вы думаете, что я шучу? Защищайтесь! А не то, клянусь прахом Танкредо дель Аквамонда, моего прапра-прадеда, я проколю вас насквозь!

Говоря это, он размахивал шпагой около самого лица Конти.

Конти, как читатель помнит, добился милости Альфонса-ребенка благодаря своей замечательной ловкости во всех телесных упражнениях. Выведенный из терпения упрямством падуанца, он вынул в свою очередь шпагу.

Асканио в то же мгновение хладнокровно вложил свою в ножны.

— Это научит вас, сеньор, — сказал он, — как надо вести себя с такой особой, как я. Вам нужен был урок, и капитан королевского патруля дал вам его.

При этих словах Конти внимательнее взглянул на него и увидал, что он сильно возвысился в чинах. Это только увеличило его желание войти с ним в мирные сношения.

— Сеньор Асканио, — сказал он, — прошу вас принять мои извинения. Я предлагаю вам свою руку.

Он протянул руку падуанцу, который сложил свои за спиной.

— Я принимаю мир, — сказал он, — так как я человек великодушный, что же касается руки… То не забывайте о расстоянии, которое разделяет нас. Зовите меня сеньор дель Аквамонда. До свидания, мой милый!

— До свидания, сеньор дель Аквамонда.

На пороге Асканио обернулся и сделал самый грациозный поклон.

— Имеет ли ваше сиятельство доступ во дворец Кастельмелора? — спросил Конти.

— Конечно, утром и вечером я бываю там как капитан рыцарей Небесного Свода, и во всякое время как друг его сиятельства графа.

— Это прекрасная привилегия! Ну, сеньор, как ни низко я пал, но у меня есть сто луидоров, которые я могу предложить за одну услугу.

В два прыжка Асканио был около Конти.

— Как вы это находите? — продолжал последний. — Вы должны за это провести меня к графу!

— Э! — сказал Асканио. — Это не совсем невозможно. Я чувствую желание что-нибудь для вас сделать и…

— Покончим эту комедию, — сухо перебил Конти, — я плачу и не люблю, чтобы со мною слишком долго шутили. Можете ли вы сейчас же проводить меня к графу?

В эту минуту дверь кабинета приотворилась и в нее показалась голова милорда.

— Сэр Виллиам, — сказал Фэнсгоу, — я вас жду целый час.

И он снова закрыл дверь.

— Черт возьми! — с досадой вскричал Конти. — Сеньор Асканио, дело придется отложить до шести часов вечера.

— Невозможно! В шесть часов я буду одеваться к любовному свиданию.

— Ну, в семь!

— О, в семь я буду около той, которую обожаю…

— Дурак! — пробормотал Конти. — Когда же в таком случае?

— Но… — сказал Асканио, — я думаю, что в восемь часов… Погодите!.. Да, я думаю, что в восемь… Я буду иметь возможность…

Послышался звонок милорда.

— Скорее, — сказал Конти, — я должен знать наверно…

— Хорошо, будьте уверены.

— Где же мы встретимся?

— Здесь, в саду.

— А кто вам откроет дверь.

— Это моя тайна!..

Снова послышался нетерпеливый звонок милорда, и наши друзья расстались.

В ожидании их встречи мы познакомим читателя с мисс Арабеллой Фэнсгоу, наследницей милорда.

Мисс Арабелла представляла британский тип не менее интересный, чем ее отец. Это была особа длинная, бледная и худая. В первой молодости она могла быть довольно сносной мисс, но в описываемое нами время ей было уже тридцать пять лет. Особенностью ее лица было развитие верхней челюсти и громадные зубы, ослепительной белизны, которые пугали детей.

Отправляясь в Португалию, прелестная мисс решила покорить сердца всех знатных португальцев и сделать их слугами Англии или, по крайней мере, приобрести себе мужа.

В этот вечер она назначила свидание прекрасному падуанцу. И утро застало ее уже за приготовлениями, хотя свидание было назначено на вечер.

Благодаря стараниям горничной, к пяти часам мисс Арабеллу издали можно было принять за очень хорошо одетую восковую куклу, которой недоставало только гибкости настоящей мисс.

— Как ты меня находишь, Пешенс? — спросила она свою горничную, пресвитерианку.

— О, мисс лучше, чем вообще должна быть всякая дочь Адама! — вскричала камеристка.

— Итак, ты меня находишь красивой? — проговорила мисс. — Надеюсь, что то же самое найдет и этот дерзкий солдат, осмелившийся поднять на меня взгляд. Кастельмелор любит меня, его взгляд сказал мне это. Но он молод и скромен и, без сомнения, боится отказа. Я хочу ободрить его примером этого итальянца, письмо которого, впрочем, очень недурно.

— Суета сует! — прошептала Пешенс.

— Как ты можешь так говорить! — возмутилась мисс. — Разве ты не знаешь, какая благородная мысль руководит мною!

Затем она приказала подать ей громадный кусок мяса и бутылку крепкого пива, чтобы поддержать свое воздушное существо.