Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [162]
» сыграл огромную роль в формировании «черной легенды» о королеве — в частности, это сделал американский историк Роберт Сили[1386], но вместе с тем в специальной литературе до сих пор нет однозначного утверждения, что все, что там написано — умышленная и намеренная фикция. Мы постараемся доказать это, равно как продемонстрировать антикуриальную нацеленность памфлета.
Если обратиться к сюжетам «Сатирического развода»[1387], то среди них можно выделить несколько важных направлений: наш анонимный автор (мы будем называть его так) излагает основные исторические события, которые были связаны с королевой; останавливается на подробном перечне и характеристике ее фаворитов, настоящих или мнимых; много рассуждает о ее склонности фривольности, приводя непристойные, циничные и натуралистичные описания; время от времени возвращается к теме необходимости развода как якобы главной цели повествования; наконец, намеренно очерняет членов королевской семьи Валуа-Бурбонов и их дворы.
Социально-политическая конфронтация, длившаяся на протяжении жизни двух-трех поколений французов, привела к кризису монархической власти и сформировала в конце войны ее специфический образ как тиранической. Ролан Мунье хорошо показал, что образ короля-тирана продолжал оставаться частью массового сознания французов также в начале XVII в., что в итоге привело к нескольким покушениям на Генриха IV, и одно из них завершилось успехом 14 мая 1610 г.[1388] Конечно, жанр памфлета, ставшего столь популярным во время гражданских войн, как одного из действенных средств борьбы с противниками, можно было с успехом использовать для дискредитации короля и его толерантной, примирительной политики, равно как его семьи и его двора. И хотя повествование в тексте идет от имени Генриха IV, и поэтому не обвиняет короля в тирании напрямую, хотя слово tyran фигурирует в тексте, но неожиданно, среди прочего, этот монарх сам признается в своих грехах: прелюбодеянии, постоянной похоти, способности терпеть открытые и всем известные измены своей жены, с которой он разводится по причине близкого родства, т. е. по причине «почти» инцеста[1389]. Не является ли все это вместе взятое характеристикой короля-безбожника, без конца менявшего свою религию, не способного быть достойным главой тела Франции, а значит, в какой-то мере узурпатора трона, навязавшего французам самого себя только по праву Салического закона? Читатели «Сатирического развода» после ознакомления с этой книжкой не могли не задаться вопросом: как же такой король может творить справедливость и заниматься своим королевским делом?
По логике нашего анонимного автора, Генрих Наваррский наследовал престол от семьи Валуа, с которой всегда находился в неприязненных отношениях как принц из конкурирующей фамилии, и в памфлете устами Генриха IV эта семья предстает в зловещем свете. Причем, Маргарита на деле является неотделимой частью семейства Валуа, хотя и пытается посредничать: «Уважительное отношение этой королевы, что было ей присуще, позволяло смягчать [гнев] ее братьев и ее матери, настроенных против меня»[1390]. Далее мы встречаем утверждение, что она была любовницей своих «юных братьев», а с младшим из них — герцогом Франсуа Алансонским состояла в кровосмесительных отношениях до конца жизни, чем вызывала устойчивую ненависть и ревность старшего брата — короля Генриха III[1391]. Как известно, Ветхий Завет осуждает инцест[1392], а значит, королевская семья безбожна и распутна. Автор памфлета, продолжая нагнетать атмосферу вокруг дома Валуа, ведет к тому, что изначально проституированная женщина не может быть частью тела Франции, и брошенные Маргаритой ее незаконные дети и их печальная судьба, о чем он много пишет, — тому прямое доказательство[1393]. По логике памфлета, королева не могла поступить со своими отпрысками иначе — ведь она была порочна от природы. Почему?
Потому что, далее мы читаем в «Сатирическом разводе», она происходит из порочной семьи: ее отец Генрих II (1547–1559) открыто жил с герцогиней де Валентинуа, Дианой де Пуатье, которая приворожила его колдовством, будучи старше на двадцать лет, т. е. король не принадлежал сам себе[1394]. К тому же он сам был женат на женщине низкого происхождения, итальянке Екатерине Медичи, происходившей из банкирской флорентийской семьи, ставшей известной только в XIV в. Поэтому, описывая церемониальный скандал в Неракском замке, когда Маргарита отказалась сидеть за обеденным столом с одной из дальних родственниц своего мужа, по причине ее невысокого происхождения, автор напоминает читателям, что «во Флоренции сотни лавочников являются ее прямыми родственниками в двадцатом колене»[1395]. Правда, на момент написания памфлета женой Генриха IV также была другая флорентийка — Мария Медичи, родственница Екатерины и Маргариты, т. е. это напоминание было нацелено равно на всю семью короля — его новую, низкородную жену и, соответственно, таких же королевских детей, наследников трона. Таким образом, ставилась под сомнение легитимность всей династии и ее право на наследование Французского королевства.
Период смены династий, начавшийся годами правления Генриха III, и завершающийся Людовиком XIII. Это "смутное время" в истории Франции, ознаменовавшееся гражданскими войнами, крушением вековых традиций и порядков, сформировавшихся за время правления династии Валуа.Но парадоксальным образом эта эпоха завершилась воссозданием утраченного порядка. По мнению автора, немалая заслуга в этом принадлежит кардиналу Ришелье и Людовику XIII, образы которых демонизированы мировой литературой. Их политика подготовила блестящую эпоху Людовика XIV.
В книге финского историка А. Юнтунена в деталях представлена история одной из самых мощных морских крепостей Европы. Построенная в середине XVIII в. шведами как «Шведская крепость» (Свеаборг) на островах Финского залива, крепость изначально являлась и фортификационным сооружением, и базой шведского флота. В результате Русско-шведской войны 1808–1809 гг. Свеаборг перешел к Российской империи. С тех пор и до начала 1918 г. забота о развитии крепости, ее боеспособности и стратегическом предназначении была одной из важнейших задач России.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
Что произошло в Париже в ночь с 23 на 24 августа 1572 г.? Каждая эпоха отвечает на этот вопрос по-своему. Насколько сейчас нас могут устроить ответы, предложенные Дюма или Мериме? В книге представлены мнения ведущих отечественных и зарубежных специалистов, среди которых есть как сторонники применения достижений исторической антропологии, микроистории, психоанализа, так и историки, чьи исследования остаются в рамках традиционных методологий. Одни видят в Варфоломеевской ночи результат сложной политической интриги, другие — мощный социальный конфликт, третьи — столкновение идей, мифов и политических метафор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.