Королевский двор Франции в эпоху Возрождения - [137]

»[1165]. «При мне состояло много придворных дам и фрейлин, — вторит ему Маргарита в «Мемуарах», — а короля моего мужа окружал прекрасный эскорт сеньоров и дворян — весьма благородных людей, галантных не менее, чем те, кого я видела при французском дворе. Не было никакого сожаления из-за того, что они являлись гугенотами, никто и не говорил о различии религий: король мой муж и мадам принцесса его сестра отправлялись слушать проповедь, а я со своей свитой шла на мессу в церковь, находившуюся в парке. Когда все заканчивалось, мы встречались, чтобы совершить совместную прогулку по прекраснейшему саду… Остальную часть дня мы проводили в разного рода светских развлечениях; бал обычно проходил после обеда или вечером»[1166].

Как мы показали выше, в штате двора Генриха и Маргариты присутствовали и католики, и гугеноты, причем, некоторые сохраняли ей верность даже после ее разрыва с мужем весной 1585 года. Все спасенные ею в Варфоломеевскую ночь дворяне оказались благодарными своей госпоже, оказывали ей различные услуги, посредничали в отношениях с мужем, предупреждали об опасностях. Даже непримиримый Т.-А. д'Обинье, суровый гугенотский капитан и позднее писатель, не любивший королеву, признавал ее влияние и однажды пресек попытку ее убийства[1167]. Созданный на короткое время межконфессиональный двор, уникальное явление в европейской бескомпромиссной политике XVI века, был целью, политическим и религиозным идеалом Маргариты де Валуа, которая, вслед за своей семьей, рассматривала его как средство умиротворения гражданских смут. Не поступаясь своими принципами католички и королевы, она пыталась гармонично соединить свои убеждения с политической и религиозной реальностью. Подчеркнем, что благодаря королеве Наваррской на короткий период был создан прообраз аналогичного по сути двора будущего Генриха IV, межконфессионального французского двора с правом религиозного выбора для придворных. Гугеноты были страшны и опасны для нее только в период военных обострений, когда превращались не столько в религиозных, сколько в политических противников.

Наваррский двор вызывал искренний интерес и даже ревность не только у французского, но также у английского двора (Шекспир даже назвал его «возвышенным двором»), где протестантская королева Елизавета Тюдор, не особенно жалующая католиков, бесконечно досаждающих ей интригами и заговорами, в том числе из-за Марии Стюарт, так и не сумела прийти к межконфессиональной гармонии. Кстати, Елизавета и Маргарита состояли в переписке: королева Наваррская искренне надеялась на женитьбу своего любимого младшего брата герцога Алансонского на английской королеве[1168]. Как видно, здесь политические мотивы брали верх над религиозными различиями.

Впрочем, Елизавета Английская была не единственной протестантской дамой, с которой поддерживала отношения Маргарита: в числе ее ближайших парижских подруг, посвященных во многие ее тайны, была гугенотка Луиза де Клермон, герцогиня д'Юзес, подруга Екатерины Медичи, «моя Сивилла», как называет ее в переписке королева. Сохранилось более двух десятков писем Маргариты, адресованных герцогине, в которых можно обнаружить политические новости, личные переживания, откровения, жалобы, но только не обсуждение религиозных предпочтений[1169].

Таким образом, мы приходим к мысли, что проявляемая время от времени религиозная нетерпимость Маргариты де Валуа, впрочем, наверное, как и многих членов ее семьи, — скорее результат определенных политических ситуаций, в которые она попадала, средство самосохранения и отстаивания прерогатив королевского Величества в условиях умаления авторитета королевской власти, ссор в королевской семье, распада единой страны и гражданских потрясений. Мы видим ее милосердной, когда, по ее мнению, творилась несправедливость в отношении гугенотов, и жесткой, когда приходилось сражаться с протестантами (во время т. н. Аженского эпизода ее биографии в 1585 г.) или отстаивать право на свое вероисповедание. Маргарита, не колеблясь, отдавала приказ о разрушении нескольких десятков домов богатых католиков, чтобы достроить цитадель и обезопасить город, и в тоже время привечала иезуитов, разрешив им основать свой коллеж в том же Ажене.

2.2. Двор-медиатор: между Парижем и Нераком в 1579–1581 гг.

Каким образом осуществлялась миротворческая миссия двора Маргариты, какие формы она принимала и как это повлияло на стабилизацию института французского двора в целом?

Маленький Нерак, политический центр Наваррского королевства, конечно, был не сравним с Парижем, а королевский замок на берегу реки Баиз — шедевр ренессансного зодчества начала XVI в., по сути, являлся маленьким замком провинциального сеньора. Собственно, Нерак — это один из городов, находящихся в пределах владений французского дома баронов д'Альбре, ставших королями Наварры в конце XV в. и в 1512 г. потерявших всю испанскую часть своего королевства, завоеванную Фердинандом Арагонским. Во Франции, тем не менее, помимо Нижней Наварры, собственно французской части этого королевства, этой семье принадлежало княжество Беарнское и иные владения на юге страны, в исторической Гаскони. Если гасконские владения королей рода д'Альбре подпадали под юрисдикцию французского короля, то в Беарне и Нижней Наварре они являлись суверенами. Генрих де Бурбон, наследник д'Альбре по линии матери, с одной стороны являлся подданным короля Франции и также губернатором Гиени, с другой — обладал суверенными правами, что давало ему возможность разыгрывать собственную политическую карту во время затяжных гражданских войн, усиленную тем обстоятельством, что он был первым принцем крови Франции.