Королевские клетки - [102]

— Условие?!

— Именно. По именному повелению учится Миранда Кэтрин, виконтесса Иртон. Нет на то королевского соизволения, из полка ее отпускать. Так что — условие. Отправлю я в учебный марш часть пятого взвода второй роты… с дочерью вашей названой. И вот коли возьмут эти вот ваши разбойники эту часть — так тому и быть.

Лилиан вдохнула. Выдохнула. И спросила не "Да ты в уме ли, пробка серая?!", а нечто более осмысленное:

— Отцы детей этих служат в полку?

— Пожалуй, что и нет.

— "Пожалуй", значит. В какой же роте они теперь, пожалуй, и не служат?

Возникла пауза.

— В первой. — нехотя сказал все-таки Трёй.

— Я желаю с ними говорить. А потом скажу свое решение.

Капитан коротко кивнул, развернулся через левое плечо и вышел. Лилиан осталась в кабинете. Условие, значит…

Через пятнадцать минут в кабинет заглянул вирманин с недоумением на лице.

— Запускай. — сказала она даже не спрашивая что там такое.

Они были разные. Кто повыше, кто пониже. Пять человек. И Мири. Капитан вошел за ними и закрыл дверь. Строй получился кривоватый, но они постарались. Просто как-то слишком сбивались у двери.

— Виконтесса Иртон, Миранда? Что скажете?

— Мам, я… То есть Ваше Сиятельство. Их же тут убить могут! Пусть они тоже!

— Понятно. — Лилиан оглядела шеренгу. Кто-то смотрел в пол, перед ее столом, кто-то гордо задрав нос на потолок над ней. А один прямо на нее.

— Вам известно, почему вы тут?

— Им известно.

— При всем уважении, капитан Трёй. Я спросила не вас.

— За измену, вот, моего папаню. А нас тут, значит, пинком под… — нахал сдержался.

— Их измена — это попытка захватить меня. И заставить платить, в частности удерживая мою дочь. Глаза поднимите, орлы-кавалеристы. Я сейчас думаю, не придет ли кому-то из вас идея винить меня и Миранду…

— Мама, ну парни ж не могли!..

— Миранда Кэтрин, я не закончила!

— Мама это мои люди! И мне за них отвечать! Даже если я и дура, ты сама говорила — отвечать надо самой!!!

Строй не знал куда девать глаза. Трёй всем своим видом показывал, что бабы могут выяснять свои дела сами. Раз такие умные.

— А вы, мадам графиня… — перевел таки на неё глаза темно-русый крепыш лет пятнадцати, с зелеными от волнения глазами.

— Ваше Сиятельство. Так обращаются, говоря с графиней.

— Ваше Сиятельство. Зачем это вот нам сказали, а? Чтоб, значит, знали что в долгу? — Лилиан подумала, что в чем-то с подростком легче, чем с вежливыми взрослыми.

— Как зовут тебя?

— Элвин. Элвин Матте.

— Я, Элвин Матте, говорю это по трем причинам: во-первых, чтобы не было это поганой тайной, которая всплывет в самый ненужный момент. Во-вторых, чтобы видеть, что никто себя подарочком не считает и каждый понимает почему и куда идет. И третья — что ты, Миранда Кэтрин Иртон, виконтесса, понимаешь, кого берешь с собой и почему. Они — твои люди, если ты их берешь.

— Беру.

— Капитан Трёй, могу ли просить вас отпустить этих… кадетов с моей дочерью? Смогут ли они потом вернуться?

— Будем верить, что через полгодика уляжется. У нас, — Трёй тяжело посмотрел на шеренгу. — Сын за отца не отвечает.

Язвить по поводу манеры "не спрашивать за отца" отправляя на полгода черти-куда, Лилиан не стала.

— Ответила ли я тебе, Элвин Матте?

— Ответили, Ваше Сиятельство.

— Что ж, жду вас в этом замке завтра — если вам нужно собраться. Если нет — вам предоставят ночлег и ужин тут. Капитан, могу просить вас отпустить дочь мою на сегодня?

— Не возражаю.

— Благодарствую.

Он церемонно склонил голову, Лилиан холодно кивнула. Капитан вышел, Мири тихонько шипя стала выталкивать своих людей за дверь.

— Мири. Когда устроишь свою… команду — зайди, пожалуйста.

— Да, мама.

Вот Эрик — огромный, с неизменной секирой, обветренным лицом шкипера. Улыбка — как будто разрыв в тяжком пасмурном небе.

— Все, что смогу, госпожа Лилиан. Все, что только смогу.

— А мне ты можешь дать клятву о дочери госпожи? — вдруг негромко спрашивает Лейф.

Эрик остро взглянул на него.

— Ты поумнел, брат.

— В изгнании умнеешь. Или умираешь.

— Могу. Я даже знаю, что ты хочешь услышать. Клянусь своей удачей и ветром в парусах "Сольвейг", что ни делом, ни бездельем не допущу вреда или ущерба чести дочери госпожи, что верну ее домой свободной и здоровой как только это станет возможным. И пока она под моей опекой и защитой — я буду растить ее как свою дочь. Я, Эрик, сын Свейна, сына Токи Худого, сказал — а ты, Лейф, сын Торвальда, сына Рагнара Волка, слышал.

— Я слышал. Спасибо. Не прими за оскорбление, и госпожа и дочь ее мне не чужие. Я не хочу, чтобы они ошибались так же, как когда-то ошибся я.

Эрик кивнул и ухмыльнулся.

— Мне было легко дать эту клятву. Но я понимаю, почему ты ее попросил. Вирма есть Вирма…

Лиля решила, что мебелью она при этом разговоре не будет.

— А мне кто-нибудь объяснит? Зачем эта клятва?

Эрик спокойно улыбнулся ей.

— Лейф хочет защитить тебя и твою дочь от шантажа или кражи. Ты попросила меня принять твою дочь на время — но не сказала, когда ее вернуть. Попросила сохранить ей жизнь — но в качестве кого? Просила доставить к твоему отцу — но когда и не нужно ли будет подумать, способен ли он ее принять? Мне легко дать клятву — потому что и без этого я сделал бы для твоей названной дочери все, что только смог. Но мы с Лейфом и побратались, когда не взяли с одного ярла надлежащую клятву и бились за то, чтобы выйти живыми. Впрочем, не стоит тебе, почтенной женщине, вникать в эти дрязги.